В этих рассказах, мною, через отдельные истории, иногда приукрашенные, но, в целом, правдивые, делается попытка представить особенности военно-морской жизни службы. Серьезно, но чаще с иронией.
Прочитав эти истории, Вы можете обнаружить случайные совпадения с событиями, происходившими и в других подразделениях армии и флота. Поэтому прошу, не принимайте на свой счет, но, если понравится, то принимайте.
За то, что это было там , где автор служил или жил, он ручается. Фамилии, в некоторых случаях, намеренно сокращены или придуманы другие, чтобы ненароком кого-нибудь не обидеть. Воинские звания полностью соответствуют званиям героев этих историй. Должности могут быть иногда вымышленными. Образы политработников – собирательные.
Только не надо считать их плохими. Они были заложниками обстоятельств, впрочем, как и все мы.
«Армия – школа скверная, так как война бывает не каждый день, а военные делают вид, будто их работа постоянная»
Ракетная стрельба
События происходили в августе 1976 года. Я уже три месяца как командир боевой части связи подводной лодки, старший лейтенант, но в ожидании очередного и самого морского звания — капитан-лейтенант. Мой новый экипаж еще находился в отпуске и меня прикомандировали к другому.
В бой идут одни старики. Морской бой.
Надо сказать, что до этого я был чистым гидроакустиком и о связи знал, что это приемники, передатчики, антенны и между всем этим радиоволны, которые, как понимаете, распространяются или нет. Слышал я, что существует еще организация связи подводных лодок, надводных кораблей и береговых частей и, что все это очень секретно.
Но когда я воочию увидел комплект документов: приказы, таблицы, расписания и блокноты, то перестал спать по ночам. Бессонница моя усилилась при известии о том, что подводная лодка через неделю выходит в море на ракетную стрельбу. Да не простую, а на приз главнокомандующего. То есть, мне предстояло поучаствовать в этом мероприятии и организовывать прием информации от командования и передачу ее же и туда же.
Что можно изучить за семь дней? В лучше случае семь стихотворений среднего размера и фамилии их авторов. Здесь же объем в несколько томов Большой Советской Энциклопедии и отсутствие необходимой практики. Плюс ответственность за неприем и не передачу информации.
Спасибо флагсвязисту, Борису Ивановичу Глазунову, за то, что он подсадил на борт опытного связиста и моего хорошего товарища, Ивана Стеценко. И как показала жизнь, очень правильно сделал: связь в этом выходе работала в экстремальном режиме. Но начнем сначала.
— Отдать кормовой! — последовала команда командира, Олега Николаевича Кувалдина, который после команды старпома:
— Смирно! — поднялся на борт подводной лодки.
Северный флот против немцев: забытые подвиги моряков во время войны
Самый молодой из всех военных флотов России – Северный — 1 июня отмечает свой 85-й день рождения. Созданный в 1933 году, Северный флот уже через шесть лет принял боевое крещение, поучаствовав в Финской войне. Но по-настоящему североморцы проявили себя в ходе Великой Отечественной войны: именно благодаря Северному флоту за все 4 года войны немецкие войска в Заполярье так и не смогли прорваться вперед и перерезать северные маршруты ленд-лиза. Сегодня подвиги североморцев практически забыты. Владимир Тихомиров решил напомнить некоторые из них.
Маринеско А. И. Вся правда о легендарном подводнике, Герое Советского Союза!
Первый бой
В 4 часа 20 минут 29 июня 1941 года после полуторачасовой огневой подготовки горный корпус «Норвегия» начал наступление вдоль всей советско-финской границы. В этот же день началась и стратегическая оборонительная операция в Заполярье и Карелии, продолжавшаяся до 10 октября 1941 года.
Немцы сразу развили высокий темп наступления, сумев быстро разгромить заставы 100-го погранотряда и подразделения 14-й стрелковой дивизии.
Вечером 29 июня критичность ситуации, складывающейся на Крайнем Севере, была оценена в самой Москве. ВС Северного флота получил радиограмму наркома ВМФ Кузнецова, предписывающую «обеспечить немедленный выход кораблей Северного флота в Мотовский залив и до последнего момента оказывать поддержку армии».
ВС СФ решил поддержать огнем корабельной артиллерии сухопутные части, обороняющие полуострова Средний и Рыбачий. Был сформирован отряд кораблей, в который вошли эскадренные миноносцы «Урицкий» и «Валериан Куйбышев», два катера охранения – «морские охотники», которые переправили на берег корректировщиков артиллерийского огня.
И уже на следующее утро эскадренные миноносцы открыли сокрушительный огонь по немцам. Разбитые егеря, лишившись поддержки танков и артиллерийских орудий, уничтоженных первыми же залпами, бросились бежать, вызывая на помощь авиацию.
И вскоре на наши эсминцы обрушились два десятка «Юнкерсов» — пикирующих бомбардировщиков Ju-88. Эсминцы вынуждены были прекратить обстрел и отойти от берега к полосе тумана, густо стелющегося над морем. Пока «Юнкерсы» гонялись за уходившими эсминцами, «морские охотники» быстро направились к самому берегу, чтобы эвакуировать корректировщиков. Последнюю группу корректировщиков забрал катер МО № 121 под командованием старшего лейтенанта Иосифа Кроля.
Именно этот катер и стал главной целью «Юнкерсов», разозленных тем, что советские эсминцы сумели скрыться от них в тумане. Начался бой, беспримерный по неравенству сил: 18 «Юнкерсов» против одного катера.
Кроль понимал, что его спасение только в скорости хода и в резком маневрировании. Катер ни минуты не оставался на одном курсе, буквально прыгая с волны на волну.
Немцы, как всегда наносившие удары по корме, были озадачены такой высокой маневренностью, и атаковали с предельно малой скоростью пикирования. Но тут свое слово сказали моряки, дежурившие у зенитного пулемета, которые сбили первый же «Юнкерс», зашедший для атаки. Следом рухнул в воду и второй штурмовик – он был поврежден осколками собственной бомбы, взорвавшейся от касательного удара о корму катера.
Однако от осколков бомбы пострадал и сам «морской охотник»: взрывом вывело из строя рулевое управление, и катер мог управляться только тремя машинами. Бомбы ложились все ближе и ближе к катеру. Наконец, из строя вышел один мотор, посеченный осколками, за ним — еще один. Катер, шедший на одном моторе, уже даже не мог поворачивать в сторону, а только менял скорость хода, то давая полный вперед, то задний ход.
Удивительно, но «Юнкерсы» так и не смогли справиться с катером: израсходовав боекомплект, пилоты были вынуждены оставить свою цель. В итоге «морской охотник» на одном еле-еле работающем двигателе кое-как сумел добраться до наших. Подвиг старшего лейтенанта Иосифа Кроля не остался незамеченным даже среди огромных трудностей и трагедий первых дней войны. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 14 июля 1941 года все члены экипажа (старший лейтенант Кроль, старпом Александр Бородавко и механик Борис Векшин) были награждены орденами Красного Знамени.
Морпехи против егерей
Егеря 136-го горно-стрелкового полка 2-й дивизии корпуса «Норвегия» с ходу попробовали было захватить перешеек на хребте Муста-Тунтури, где оборону занимал только 2-й батальон 135-го стрелкового полка РККА. Вернее, не занимали оборону, а под непрерывным огнем немцев буквально вгрызались в холодные скалы, пытаясь отрыть окопы.
Наконец, наши бойцы не выдержали. Сшили несколько простыней, а на получившемся полотне намалевали портрет Гитлера. И выставили полотно над скалами. Немецкие пулеметчики, едва увидев на позициях русских портрет Гитлера, тут же прекратили огонь. По громкоговорителю стали хвалить советских солдат за решение сдаться, предложили выходить без оружия и опаски.
Двое суток наши солдаты вели переговоры с немцами, усыпляя их внимание, пока морпехи из бревен и цемента оборудовали дот. Кстати, эту позицию морпехи держали до конца войны – почти 1200 суток.
Самое тяжелое время пришлось на апрель 1942 года, когда Сталин приказал уничтожить фронт в Заполярье. Тогда на перешеек высадилась 12-я бригада морской пехоты. Боекомплект и провизию рассчитали на неделю боев, поэтому зимнее обмундирование с собой не брали, весна все-таки. Но уже в начале мая температура резко упала до нуля, начались дожди, потом ударил мороз и началась снежная пурга. Сухие пайки наших бойцов промокли и обледенели, одежда покрылась ледяной коркой.
Военком Елисеев докладывал:
Настроение в основном хорошее, но личный состав измотался от холода. Опухоль рук от мороза. Одежда сырая и около костров промокает. Обувь мокрая. Продукты сегодня получены только водка и сухари, на завтра ничего нет.
Только через неделю на позиции начали подвозить полушубки, валенки и теплое белье, но было уже слишком поздно. За две недели боев большая часть бригады либо погибла, либо получила обморожения.
Позиционная война на хребте Муста-Тунтури сохранялась до 1944-го. Лишь в ходе Петсамо-Киркенесской операции (наступательных боевых действия Карельского и Северного флотов против войск вермахта) советские морпехи, высадившиеся в губе Малая Волоковая, совместно с защитниками Муста-Тунтури обратили в бегство элитные части горных стрелков.
«Туман» против эсминцев
До войны был рыболовный траулер РТ-10 «Лебедка», который в июле 1941 года мобилизовали на военную службу. С траулера сняли часть промыслового оборудования и установили две 45-мм пушки — на полубак и кормовую надстройку. На крыльях мостика разместились два зенитных пулемета «Максим». Еще на корме установили стеллажи с глубинными бомбами. Получился настоящий сторожевой корабль — СКР № 12 «Туман» из 1-го дивизиона сторожевых кораблей Охраны водного района (ОВР) Главной базы Северного флота СССР.
5 августа 1941 года «Туман» был отправлен в свой первый боевой дозор – на рейд острова Кильдин.
Ничто не предвещало беды, как вдруг в 3 часа ночи над кораблем на небольшой высоте пронесся немецкий самолет-разведчик. На корабле сыграли боевую тревогу – это был верный знак того, что немцы где-то рядом. И точно: через час на горизонте показались три вражеских эсминца, которые шли плотным строем навстречу сторожевику.
Командир «Тумана» Лев Александрович Шестаков приказал уходить в сторону Кильдина, где находились наши береговые батареи. Заметив маневр корабля, немецкие миноносцы бросились в погоню, открыв по «Туману» огонь из шести орудий. Первым же залпом перебило антенны корабля — «Туман» остался без радиосвязи.
Силы были явно неравны. На СКР-12 были только две легкие пушки, но экипаж, не дрогнув, вступил в бой с немцами. Он продолжался почти два часа — залпы немецких эсминцев вызвали пожар на корме, вывели из строя рулевое управление, снесли дымовую трубу. Погибли командир «Тумана» и несколько матросов. Но артиллеристы «Тумана» дрались из последних сил, надеясь, что на острове услышат шум боя.
Так оно и случилось: огонь береговых батарей отогнал германские эсминцы. Это спасло жизни 37 из 52 членов экипажа затонувшего «Тумана».
Ледокол против крейсера
Ледокол «Александр Сибиряков» — в прошлом британский ледокол Bellaventure – к началу войны был уже заслуженным — вот уже почти три десятка лет он без устали работал в Белом море, провожая караваны торговых судов. Да и после начала Великой Отечественной войны «Александр Сибиряков», вошедший в состав ледокольного отряда Беломорской военной флотилии под названием «Лед-6», работал как обычный снабженец, хотя капитану судна ледокола Анатолию Алексеевичу Качараве было присвоено воинское звание лейтенант, а на корме корабля были установлены два 76-мм орудия (и два зенитных пулемета).
24 августа 1942 года ледокол вышел из порта Диксон, держа курс на Северную Землю, чтобы доставить припасы станции метеорологов. В заливе Миддендорфа Карского моря ледокол и встретил немецкий тяжелый крейсер «Адмирал Шеер», который под видом американского корабля вел охоту на союзнические караваны в рамках операции «Вундерланд». Капитан крейсера Вильгельм Меендсен-Болькен, увидев перед собой ветерана пароходостроения, предложил капитану сдаться.
В ответ «Сибиряков» первым открыл огонь из своих орудий. Выстрелы попали четко в цель: советские моряки повредили радиостанцию, уничтожили зенитные орудия, покосили орудийную прислугу. Ответный огонь крейсера был страшным: в «Сибирякова» попало 27 снарядов главного калибра. Залпом снесло все палубные надстройки, мощный взрыв бочек с бензином для метеостанции подбросил высоко в воздух тела матросов, один из снарядов взорвался в котельном отделении. Ледокол полностью потерял ход и начал тонуть. Капитан Качарава был тяжело ранен, а принявший командование комиссар Зиновий Элимелах передал в эфир единственную радиограмму:
Горим, прощайте. 14 ч. 05 мин.
С тонущего корабля удалось спустить две шлюпки. Одну из них обозленные немцы потопили пулеметным огнем, потом все-таки решили взять пленных, среди которых оказался раненый капитан Качарава, радист Шаршавин и руководитель полярной станции Золотов. Судьба их неизвестна. Скорее всего они погибли в лагерях.
Также вместе с кораблем погибли комиссар Элимелах и механик Бочурко, отказавшиеся покидать родное судно. Спастись удалось только кочегару Вавилову, которому на каком-то обломке удалось добраться до острова Белуха. В сентябре он был замечен с борта парохода «Сакко» и через 32 дня эвакуирован самолетом.
Но бой крейсера с ледоколом не был бессмысленным. Получивший повреждения немецкий крейсер был вынужден прекратить охоту и вернуться в порт для серьезного ремонта.
«Бриз» против подлодки
Но были в истории Северного флота и радостные моменты. Один из них произошел в ночь на 25 ноября 1941 года, когда сторожевой корабль «Бриз» под командованием капитана Всеволода Киреева нес дозорную службу на подходах к Белому морю.
Корабль стоял с выключенным мотором, когда один из сигнальщиков внезапно увидел на черной глади моря большое продолговатое пятно всплывшей субмарины.
— Немецкая подлодка! – доложил он капитану. — В надводном положении! Дистанция около 3 кабельтовых!
Три кабельтовых – это примерно 700 метров. Видимо, немецкие подводники решили проверить стоявший без движения советский корабль.
Удирать от подлодки было уже бессмысленно. И тогда капитан Всеволод Киреев решил броситься прямо на врага, решив, что немцы просто не успеют погрузиться на перископную глубину для торпедного залпа.
— Полный вперед! – приказал капитан. – Огонь!
Два снаряда из носовой пушки попали в рубку подводной лодки. Уклоняясь от атаки советского корабля, немцы стали срочно погружаться. Но было уже поздно: через несколько минут «Бриз» с большой силой врезался в корпус подлодки, сдирая и сминая стальные листы обшивки в гармошку. Протащив лодку на таране несколько десятков метров, сторожевой корабль дал задний ход. Как только форштевень «Бриза» отделился от корпуса лодки, субмарина пошла ко дну.
Источник: ruposters.ru
Самый молодой капитан подводной лодки в россии
Вы любите перечитывать книги? Предвижу ваш возможный ответ: «Только если это хорошие книги».
Недавно я заново прочёл одно очень хорошее произведение, с которым впервые познакомился много лет назад во время службы на Северном флоте. Называется оно «Держись, старшина!». Это новелла писателя-мариниста Леонида Соболева из его знаменитого сборника рассказов «Морская душа».
Часто бывает так: прочтёшь что-нибудь интересное и невероятное, но безжалостное время стирает из памяти все подробности, и когда спустя годы заново открываешь для себя подзабытую книгу, то диву даёшься – как же ты мог забыть ТАКОЕ!?
Снова перечитать удивительный рассказ Соболева о подвиге главного старшины Николая Пустовойтенко меня заставил случайно попавшийся на просторах Рунета, некогда совершенно секретный доклад наркома ВМФ СССР Николая Кузнецова члену Государственного комитета обороны товарищу Маленкову. Этот доклад был о редчайшем происшествии на борту черноморской подводной лодки «М-32».
Сообщение главкома советского флота Кузнецова и новелла Соболева изобилуют такими интересными подробными деталями, что я решил рассказать вам о чрезвычайном подвиге отважного старшины Пустовойтенко. Страна должна знать своих героев!
Итак, жаркое лето 1942 года. Вторая в нашей истории Оборона Севастополя. Шёл восьмой месяц упорных и кровопролитных боёв. Немцы окружили город и полностью контролировали воздушные и морские подступы к нему.
Надводный подвоз войск, боеприпасов, продовольствия и горючего полностью прекратился. В осаждённый Севастополь с военной помощью на борту могли прорываться только одиночные подводные лодки. И только ночью!
Вы только вдумайтесь в это – как тёмной южной ночью подлодки находили вход в севастопольские бухты!? Само по себе это уже настоящий подвиг!
Всего в июне 1942 года наши субмарины совершили 78 таких опасных рейсов, под постоянными обстрелами и бомбёжками доставили в окружённый город около 4 тысяч тонн всевозможных грузов и вывезли из него 1300 раненых бойцов и гражданских лиц.
22 июня 1942 года лодка «М-32» доставила в Севастополь 8 тонн различных боеприпасов и 4 тонны авиационного бензина. Бензину в этой истории принадлежит ключевая роль. Роковая причём.
Как вы думаете – как именно подводники перевозили горючее: в чём, в какой, так сказать, таре? В канистрах? В стеклянных бутылях? А может быть, в стальных бочках? Много ли поместится бочек в дизельную подводную лодку времён Второй Мировой войны?
И вообще, пролезет ли стандартная двухсотлитровая ёмкость в люки субмарины? А если и пролезет, то как её потом внутри ворочать и где размещать? Ведь там, в очень тесной утробе субмарины, место даже для лишнего ящика тушёнки ещё нужно постараться найти. И где же тогда разместить 4 тонны горючего!? Тем более на борту самой малоразмерной советской подлодки того времени, чей тип именовался буквой «М», что означало «Малютка».
Так вот, техническое решение подводной транспортировки бензина было простым и гениальным – его перевозили в балластных цистернах. Как при этом лодка погружалась и всплывала – для меня, бывшего надводного моряка, полнейшая загадка.
Во время той огнеопасной доставки на борту малютки «М-32» возникла очень большая проблема – пары топлива проникли внутрь прочного корпуса, то есть, туда, где находились люди и работали всевозможные приборы и механизмы. Ладно бы одни только горючие испарения, но и сам бензин оказался во внутренних отсеках. Он разлился во время его перекачки по внутренней пожарной магистрали с помощью собственной помпы. Потом, кстати, этот растёкшийся бензин обнаруживали в самых неожиданных местах по всей лодке. А это, сами понимаете, не только большой вред для здоровья экипажа, но и огромная угроза взрыва. Что и произошло на «М-32»…
Ранним утром 23 июня 1942 года, когда подводники выгрузились в Севастополе, во всех отсеках стоял резкий запах бензина. И в центральном посту раздался взрыв. От него пострадали 5 человек – у этих моряков обгорели лицо и руки. Серьёзное повреждение получила радиорубка: станция разбилась и вышла из строя. Командование базы приказало лодке лечь на грунт до самого вечера, и только с темнотой всплыть и идти в Новороссийск.
Потому что выходить в море при свете дня было очень опасно – в небе господствовала немецкая авиация. Значит, нужно было целый день, с 5 часов утра и до 21 часа вечера лежать на грунте под водой. Вдыхая при этом жуткие испарения растёкшегося в трюмах бензина. Командир лодки капитан-лейтенант Николай Колтыпин нашёл 35-метровую глубину у выхода из Стрелецкой бухты, и опустил там свой подводный корабль на грунт.
Воздух внутри отсеков лодки «М-32» сильно насытился парами бензина, люди стали одурманиваться и терять сознание. Ядовитая атмосфера опьянила моряков. Акустик Кантемиров лежал на настиле и плакал, выговаривая непонятные слова. Моторист Бабич кричал и плясал. Электрик Кижаев медленно ходил по отсекам и кричал: «Что это всё значит!?».
Большинство лежали в глубоком обморочном сне и ничего не понимали. На вопросы не отвечали, или бормотали несвязные слова. Некоторые даже просили, чтобы их застрелили.
В 17:00 потерял сознание командир. В 21:00 в лодке творилось уже совсем нечто невообразимое: кто-то пел, кто-то кричал, кто-то плясал, кто-то бился головой о переборку. Но большинство моряков уже лежали без сознания.
И они бы все погибли от дурманящего отравления. Погибли, если бы у них на борту не было старшины группы мотористов Николая Пустовойтенко. Он один только держался! Почему не отключался – неизвестно.
То ли сила воли у человека была сверхъестественная, то ли какая-то генетическая особенность организма, либо личный приказ командира – всего два слова: «Держись, старшина!». Вот старшина и держался!
С наступлением темноты Николай Пустовойтенко в одиночку продул одну (среднюю) балластную цистерну, и лодка всплыла под рубку. Старшина открыл рубочный люк, но от удара свежего воздуха потерял сознание и упал вниз. Представляете, оказывается, и от свежего морского воздуха можно отключиться! Когда Николай пришёл в себя, то вытащил наверх командира.
Тот очнулся, но долгое время не мог ничего понимать, а уж тем более управлять своим кораблём. Пока командир на мостике приходил в сознание, моторист Пустовойтенко запустил судовую вентиляцию, задраил протекающий люк 6-го отсека, откачал из этого отсека набежавшую воду и продул весь главный балласт. После чего лодка всплыла совсем. То есть, всего один человек совершил действия, которые в обычной обстановке производит большая и слаженная команда!
Тем временем лодку ветром и течением отнесло на каменистый берег у Херсонеского маяка. Чтобы дать лодке ход и снять её с мели, старшина Пустовойтенко вытащил наверх на свежий воздух электрика Кижаева, привёл его в чувство, снова отнёс вниз и поставил на вахту к электростанции.
Но одурманенный мозг электрика неправильно воспринял команду командира – вместо «назад» дал ход «вперёд», и лодка ещё больше зарылась в прибрежные камни. Когда командир Колтыпин возмущённо спросил у электрика – почему он так сделал, то Кижаев ответил просто блестяще. Его красивые слова достойны агитационного плаката или заголовка передовицы в центральной газете. Простой электрик выразился как опытный военный корреспондент: «Наша лодка должна идти только вперёд, назад нельзя, там фашисты». Хоть это и было сказано под воздействием паров бензина, но сказано было очень правильно – типа сухопутного лозунга «Ни шагу назад!».
Лодку с поломанным о камни рулём и разряженной батареей в очередной раз спас всё тот же старшина Пустовойтенко. Он вытащил наверх и откачал моториста Щелкунова, а тот, когда очнулся, запустил дизель. Дали задний ход и малютка «М-32» снялась с камней и вышла на чистую воду. Глубокой ночью наши моряки обошли заградительное минное поле и двинулись в Новороссийск.
По пути туда несколько раз погружались под воду – скрывались от налётов немецких самолётов-охотников. Только спустя несколько часов после начала движения весь экипаж окончательно пришёл в полное сознание. В Новороссийск «М-32» прибыла 25-го июня утром.
А могла и не прийти. Если бы не подвиг главного старшины Николая Куприяновича Пустовойтенко.
P.S.
В конце заметки, как всегда, подборка фотографий «в тему»:
Источник: polzam.ru