Оружейный мастер левша в каком городе

Левша – собирательный образ тульского мастера-оружейника, набожный пьяница, умелец золотые руки, воспетый Н. С. Лесковым в «Сказе о тульском косом Левше и о стальной блохе», сообщают «Тульские бренды».
В 1881 году журнал «Русь» опубликовал рассказ Н. С. Лескова «Сказ о тульском косом Левше и о стальной блохе (Цеховая легенда)». Патриотичная история про то, как трое тульских мастеров «умыли» англичан, «чтобы те над русскими не предвозвышались». Туляки подковали миниатюрную блоху, которую в Лондоне за миллион рублей серебром выкупил российский император Александр I. Левша сделал самую виртуозную работу: выковал крохотные гвоздики, которыми прибил подковку к стальным лапкам насекомого.

– Я не могу сказать, где именно родилась первая заводка баснословия о стальной блохе, то есть завелась ли она в Туле, на Ижме или в Сестрорецке, но, очевидно, она пошла из одного из этих мест. Во всяком случае, сказ о стальной блохе есть специально оружейничья легенда, и она выражает собою гордость русских мастеров ружейного дела. В ней изображается борьба наших мастеров с английскими мастерами, из которой наши вышли победоносно и англичан совершенно посрамили и унизили. Здесь же выясняется некоторая секретная причина военных неудач в Крыму. Я записал эту легенду в Сестрорецке по тамошнему сказу от старого оружейника, тульского выходца, переселившегося на Сестру-реку еще в царствование императора Александра Первого, – написал Лесков в предисловии к первой журнальной публикации «Сказа».

МУЗЕЙ ЛЕВШИ

Сегодня никто из историков не сомневается, что Левша – это тульский персонаж. «Сказ» пропитан местной топонимикой (в нем, например, упоминается Московская и Киевская заставы, оружейная слобода в Заречье и т.д.) и реалиями жизни тульских мастеровых конца XVIII – начала XIX столетий. А главное подтверждение – это реальная история жизни главного механика Тульского оружейного завода, Алексея Михайловича Сурнина.
По указу Екатерины II с 1794 года он был «надзирателем всего до дела ружей касающегося» на Тульском оружейном заводе. Как и литературный герой Левша, А. М. Сурнин учился мастерству в Англии, его также уговаривали остаться, соблазняя «большой образованностью», даже женитьбой. Эти обстоятельства были отмечены графом С. Р. Воронцовым, русским послом в Англии, в его письмах на родину.

Есть и другое неопровержимое доказательство – искусная работа тульских оружейников по выделке миниатюрных металлических изделий, в том числе крохотных моделей любого оружия, причем стреляющего настоящими патронами. Известный тульский краевед Вадим Николаевич Ашурков (31.03.1904 — 10.05.1990), автор множества научных трудов по истории Тульского оружейного завода, отмечал давность «миниатюрных» традиций оружейного дела в Туле. Одно из первых упоминаний о миниатюрных моделях оружия относится к 1810 году, когда князю Игорю Долгорукову предложили в Туле пару кремневых пистолетов весом всего по 13 граммов. А на тульской промышленной выставке 1837 года оружейник Медведев показал пистолеты весом в 8,5 гр. Неудивительно, что «бесподобное мастерство» тульских оружейников, работавших безо всяких «мелкоскопов», было воспето в народной легенде и вдохновило Лескова.

Оружейная компания «Левша-Т». Город Тула

Любопытно, что Лесков включил историю про тульского Левшу в цикл рассказов «Праведники». Косой оружейник, пьяница, пивший в компании с английским посланником на спор всю дорогу от Лондона до Петербурга и умерший с перепоя в российской столице, и вдруг «праведник». Отметим, что «питие водки на спор» – это тоже тульская оружейная традиция. Об этом очень красноречиво в 1866 году в «Нравах Растеряевой улицы» писал другой русский писатель, наш земляк Г. И. Успенский. «И пьет он «на спор», «кто больше»… Облопаются. а потом товарищи и тащат по домам на закорках».

Запойная жизнь тульских мастеровых и «дьявольский» промысел у горящего жернова кузни удивительным образом сочетались с набожностью, приверженностью «русской вере», за что в разряд праведников и попал Левша. Особо почитался в оружейной среде Николай Чудотворец как покровитель торговли и военного дела (недаром в Туле было множество Никольских храмов). Перед выполнением царского задания трое тульских мастеров вместе с Левшой отправились в паломничество в Мценск, где и сейчас в Никольском соборе хранится уникальный образ Св. Николая Чудотворца, высеченный из камня в полный рост, в одной руке у Святого – храм, в другой – меч.

Традиция получить благословения в церкви на важную работу даже в годы советской власти сохранялась среди старых тульских мастеров оружейного дела (это одна причин открытия храма и на территории Тульского оружейного завода). Невозможность ходить по воскресеньям на службы в родном тульском приходе стала одной из причин отказа Левши от крайне выгодного предложения остаться в Лондоне. Подметил Лесков в «Сказе» и еще одну немаловажную черту тульского оружейника – человека, знающего себе цену, строго охраняющего секреты мастерства и готового ночи напролет заниматься заказом, тянуть время до последнего и сдать-таки работу, когда уже никто и не надеется на результат. В среде тульских мастеровых любили повторять: «Душа есть-пить хочет, а штаны сшей». Что называется — надо, так надо, даже если стальная блоха с отяжелевшими от подковок лапками не сможет танцевать…

Сейчас в российской блогерской среде Левшу принято считать родоначальником отечественных нанотехнологий.

Материал предоставлен нашими партнерами

Источник: newstula.ru

Памятник Левше: символ мастерства Тулы

Памятник Левше является символом мастерства тульских рабочих. Правда, лет десять назад местные остряки окрестили этот монумент «Памятником зарплате», но шутка не прижилась — во все времена зарплата у оружейников была самой большой, мастерство самым высоким, а авторитет непререкаемым. Это подтверждается и официальными статистическими данными. Например, в 1913 году средняя зарплата рабочих в России составляла 37,5 рублей, а в то же время отдельно по Тульскому императорскому оружейному заводу средняя зарплата была более 50 рублей.

Памятник» известному персонажу лесковского «Сказа о тульском косом Левше и о стальной блохе» власти оружейной столицы собирались поставить давно. Даже конкурс объявляли в 80-х годах на лучший проект. Определили победителя, отметили лучших, только до воплощения в металле так и не дошло — не нашли источников финансирования.

В 1989 году на Тульском машиностроительном заводе имени Рябикова решили в честь 50-летия предприятия поставить на территории свой памятник Левше. Памятник был выполнен из бронзы по проекту скульптора Бронислава Ивановича Кривохина. Легендарный мастер Левша изображен автором в полный рост, в рабочей одежде, с волосами, подвязанными тесьмой. Мастер, сжимая в левой руке кузнечный молот, в другой руке рассматривает только что подкованную им ту самую блоху.

Скульптура установлена на двухметровый шестигранный постамент, облицованный красным мрамором. На гранях нижней части постамента – цитаты из произведений русских писателей, в том числе, самого Н. С. Лескова.

Кроме Тулы памятники Левше есть в Орле и Челябинске. Все они разные. Орловский Левша представляет собой прежде всего монументальную иллюстрацию творчества писателя Николая Лескова и на роль самостоятельного произведения искусства не претендует. В памятнике челябинского Левши внимание зрителя фокусируется не на мастере как главной фигуре, а на подкованной блохе: в скульптуру вмонтировано увеличительное стекло, через которое можно разглядывать насекомое.

Тульский Левша запечатлен на пике творчества: он с гордостью, с удовлетворением, но, в то же время, и с придирчивостью разглядывает готовую работу. Разглядывая одухотворенную фигуру, зритель понимает: это не просто замечательный мастер, а созидатель, творец.

Дополнительную информацию дают надписи, помещенные на шестигранном постаменте. Среди цитат знаменитых писателей впереди выделены строки мастера сказовой литературы, автора «Легенд о мастере Тычке», Почетного гражданина города-героя Тулы Ивана Федоровича Панькина. Тычка — не просто мастер, а учитель тульских мастеров, в том числе и Левши. Создавая легенды об этом персонаже, писатель И.Ф.Панькин несколько лет собирал материалы в знаменитой Оружейной слободе, изучал быт, привычки и фольклор тульских мастеров. Поэтому образ Тычки получился у него для туляков знакомым и узнаваемым, и этот образ прижился в Туле, наравне с Левшой.

Писатель И.Ф.Панькин так объяснял лесковского Левшу:

«Почему-то, читая Сказ Н.Лескова, никого не удивляет, что тульские мастера подковали блоху. То есть ОБЕЗДВИЖИЛИ, сломали иностранный механизм. Могли ведь какую-нибудь скрипочку ей в лапки пристроить, чтобы блоха и минуэт танцевала, и еще на скрипочке играла. Не додумались? Нет, они эту блоху СПЕЦИАЛЬНО лишили движения.

Тульские оружейники были в силу своей профессии чрезвычайно чистоплотны, почти у каждого при собственном доме имелась банька, да еще несколько общественных бань в городе существовало. Оружейники блох, клопов, тараканов в быту не терпели и не допускали. Поэтому и подковали блоху – свое мастерство показали, а заодно и свое отношение к этому насекомому выразили. Вот главное! Русское мастерство всегда сплетено с высокой духовностью!».

А были ли на самом деле такие мастера, как легендарный Левша? И были, и есть.

В 1767 году родился выдающийся тульский мастер-оружейник Алексей Михайлович Сурнин, который, по мнению некоторых исследователей, стал прототипом главного героя произведения Н. С. Лескова «Сказ о тульском косом Левше и о стальной блохе». Его, как Левшу, посылали в Англию для совершенствования в художественных работах, но судьба Сурнина сложилась более удачно. Он вернулся на родину и успешно работал на Тульском оружейном заводе, скончался в достатке и почете. Могила А.М. Сурнина сохранилась , к ней приходят и туляки, и гости города.

В XX столетии одним из самых известных миниатюристов считался гравер Тульского оружейного завода, преподаватель Школы оружейного мастерства Михаил Исаевич Почукаев. В знаменитом Тульском музее оружия хранится его работа – оригинальный сувенир, представляющий собой одиннадцать крошечных гравированных на оргстекле картин площадью 2,6 кв. мм.

Они помещены в специальную оправу с «окошками», через которые с помощью микроскопа можно увидеть текст Гимна Советского Союза, портреты конструкторов С.И. Мосина и Ф.В. Токарева, рисунок «Левша за работой» и другие сюжеты, отражающие историю Тульского оружейного завода. Общим заголовком к этой серии стали авторские надписи: «В память моей любви к Родине и своей профессии. М. Почукаев» и «Дарю Тульскому музею оружия».

И в современной Туле есть чудо-мастера, которые продолжают традиции мастеров прошлого. Только «подковывают» они не блох, а с помощью созданного ими оружия уничтожается всякая нечисть, несущая миру горе и слезы.

Источник: visittula.com

Правда и выдумки о Левше

Известный тульский филолог Михаил Майоров издал брошюру «Миф о Левше: судьба без жизни», в которой, мягко говоря, подверг сомнению сложившийся у нас образ Левши как символ тульского рабочего мастерства.

О некоторых главных выводах, изложенных в этой небольшой книжке, мы поговорили с ее автором.

Карикатура на оружейника

– Михаил, откуда возник такой интерес к теме Левши?

– Всё очень просто. Когда-то, будучи еще сотрудником музея «Тульский некрополь», я получил предложение исследовать этот бессмертный образ, не такой простой и примитивный, каким его принято считать. И для меня как для исследователя было важно ответить на вопросы: кто такой Левша и откуда он? в чем был замысел произведения?

– Удалось ответить?

– Несмотря на почти 150 лет, прошедших со времени появления в литературе образа Левши, ответ на этот вопрос не дан ни в одном литературоведческом исследовании. Лесков будто бы услыхал рассказ о Левше от рабочего Сестрорецкого завода, перешедшего туда из тульского оружейного. Это уже подозрительно, ибо Лесков неоднократно бывал в Туле и ничего тут «не слыхал».

Сестрорецкой версией писатель обеспечил себе надежный тыл. Во всех собраниях сочинений Лескова, где сказ комментировался, источниковая база подверглась странному расширению: появление сказа объяснялось уже «эпосом работников», «баснословной легендой». Эти сведения никто не проверял.

11 июня 1981 г. в Орле открыли мемориальный комплекс из 5 бронзовых фигур, посвященный Лескову.

– Получается, образ мастера сформировался сам по себе, безотносительно к той идее, что была заложена в произведение?

– В 2005 году, определяя место лесковского персонажа в современной культурной жизни, кандидат филологических наук Нина Алексеевна Щеглова обратилась к тулякам с просьбой внимательно вчитаться в литературный оригинал: «Левша у Лескова предстает неучем и пьяницей. Это фарс, карикатура на тульского оружейного мастера и фактическое отклонение от сущности при внешнем соответствии». Нина Алексеевна Щеглова, между прочим, коренная тулячка, лауреат премии им. Мосина, автор «Технического словаря тульских оружейников XVII–XVIII вв.».

– Почему же сразу неуч? Подковы блохе прибивать – очень тонкая работа.

– Давайте разбираться. Действие этой истории происходит в первой половине XIX века, когда оружейное производство достигло высокой технической культуры. На тульских заводах уже давно хорошо было налажено обучение ремеслу. Помимо оружейной школы для детей-сирот на 60 человек, где обучали грамоте, рисованию, арифметике и геометрии, существовала система обучения по цехам.

Ученики распределялись по лучшим мастерам, и те обязаны были передать им секреты мастерства. После этого происходила торжественная церемония освидетельствования ученика в мастерстве, когда он в присутствии всего цеха демонстрировал новые «инвенции».

Настоящий, невыдуманный мастер не мог не знать «расчет силы» и четырех правил арифметики, а потому не мог лишить аглицкую блоху способности прыгать.

Также он не мог утверждать, что в России ружья кирпичом чистят, – с самого начала оружейного производства к каждому ружью и пистолету для чистки ствола прилагался шомпол с трещоткой и пыжовником.

– Нельзя же литературное произведение считать историческим документом.

– Вряд ли и Лесков претендовал на серьезный исторический анализ оружейного дела в Туле. Его Левша – это метафора, если хотите, миф. А мифы порой бывают более живыми и реальными, чем факты из учебника истории. Ведь даже самый продвинутый знаток литературы не сразу сообразит, к какому историческому периоду относится действие всех произведений о Левше. И что именно должно прославляться, когда сей персонаж сломал уникальное английское изобретение, неизвестно зачем его подковав.

Таким увидели тульского мастера в 1970-е годы члены содружества Кукрыниксы.

Левша или левша?

– У Лескова довольно странное для положительного персонажа определение «косой левша» прописано со строчной буквы.

– И кстати, редкий литературный персонаж выделяется среди прочих внешними данными. Обратные примеры можно пересчитать по пальцам: Гаргантюа, Пантагрюэль, Сирано де Бержерак, Портос, Квазимодо. Изображая странную внешность оружейника – косой, левша, на щеке родимое пятно, крестится левой рукой, – Лесков, по всей вероятности, подразумевал связь фантастического мастерства с нечистой силой. Поэтому, по авторскому замыслу, для словесного портрета достаточно словосочетания из двух слов: «косой левша».

– Да еще и левша со строчной буквы.

– Прославление и увековечение мастерового, сломавшего британский антиквар, принадлежит казанскому и тульскому дворянину, начальнику замочной части тульского завода Сергею Зыбину. В узкоспецифическом бюллетене «Оружейный сборник» он разместил статью «Происхождение оружейничьей легенды и о тульском косом Левше». Прописную букву Зыбин без околичностей и объяснений употребил уже в названии. С этого момента появился именно тот Левша, которого знает современный читатель и зритель.

– То есть прозвище стало именем только в начале XX века?

– Эту тонкость вообще очень трудно заметить, особенно если не иметь перед глазами прижизненное издание. Речь идет о таком определяющем компоненте произведения, как самый обычный оним, то есть имя в любом значении этого слова: персоним, топоним, эргоним и т. д. Собственно как персоним Левша встречается, например, в изысканиях Н. М. Тупикова: «Левша Михайлович, боярин в Литовском княжестве», «Левша Терпигорев, боярин Василия Шемячича» и так далее. Эти примеры убедительно демонстрируют варианты одного и того же имени Алексей. Версии «Лев», «Александр», «Леонид» для реалий того времени представляются весьма сомнительными.

– Это могло быть имя – даже не Левша, а Лёвша?

– Возникающий соблазн разместить ударение на последнем слоге относится к тем же рефлексам, что ударения типа диспАнсер, стОляр и др. Ответ прост, но следует начать от противного, исходя из самого текста. Лесков употребляет только прозвище безымянного героя. Это самый существенный момент, от которого отталкивается вся дальнейшая эволюция образа и его имени.

– А почему именно прозвище? Он действительно мог быть мастером, который работает левой рукой лучше, чем правой.

– Термины левый – правый, характерные для времен сегодняшних, на рубеже восемнадцатого-девятнадцатого веков еще не вошли в язык настолько плотно, чтобы Лесков имел основание использовать именно такое прозвище. Всё, конечно, относительно, но нельзя забывать, что мастеровые наряду с крестьянами и священством в обиходной речи пользовались архаизмами десница (правая) и шуйца, шуя (левая). Имена прилагательные левый и правый внедрялись почти насильственно.

Миф «Сурнин – Левша» не обоснован

– В Туле при всём при этом не сомневаются, что у Левши был реальный прообраз – мастеровой Алексей Михайлович Сурнин.

– Есть два мифа. Изначальный миф о левше – это наследие Лескова, писатель не обязан отталкиваться от реальности, если его целью прежде всего становится не факт, а предмет художественного изображения. Но миф «Сурнин – Левша» не имеет права на существование, он насильственно навязан и противоречит истине.

– Миф именно навязан?

– С совершенно неясной целью Зыбин принялся за поиски возможных прототипов обновленного им Левши. Учитывая явную творческую безапелляционность Зыбина, легко предположить, как скоро он нашел прообраз. В 1785 году тульские мастера Алексей Сурнин и Андрей Леонтьев по инициативе графа Григория Потемкина были снаряжены в Англию для повышения оружейной квалификации.

Сурнин в 1792 году вернулся в Россию и впоследствии прославился экспериментами по усовершенствованию оружия. Но доказательств осведомленности Лескова об этом факте не имеется. Сурнин не упомянут ни в одном сочинении Лескова. Фигура Сурнина подверглась посмертному внедрению в лесковское творчество теми патриотами, которых доктор филологических наук Борис Бухштаб, говоря о Зыбине, обозначил эпитетом «наивные».

В итоге «Тульский биографический словарь», например, без сомнений и ссылок называет лесковский сказ источником жизнеописания Сурнина. Причем как-то не замечается, что, в отличие от Левши (или левши), в биографии Сурнина не зафиксировано ни одного яркого, выдающегося и достойного литературной обработки факта: ни взлетов, ни падений, ни приключений, ни конфликтов. Сурнин был самым обычным человеком, хоть и отмеченным наградами, и не в пример Левше наплодившим кучу детей.

Согласно же Лескову, косой левша – убежденный холостяк, этакий местный простофиля со своими комплексами и склонностью к поучениям: «Англичане ружья кирпичом не чистят!»

– Кто-то еще эту Вашу точку зрения разделяет?

– Профессор Вадим Николаевич Ашурков предложил в одной из своих работ наиболее честный подход к параллели «Сурнин – Левша». При этом следует учитывать положение самого Ашуркова: он не мог допустить мысли об открытом противостоянии официальному краеведению, поэтому в качестве главной опоры доводов избрал свидетельство сына писателя Андрея Николаевича Лескова о нереальности личности левши. Среди прочего Ашурков писал, что «…сопоставил некоторые факты биографии Сурнина и Леонтьева» со «Сказом» Лескова и усмотрел «определенные совпадения».

– В 2000 году даже нашли реальную могилу Алексея Сурнина.

– Надгробие Сурнина по подсказке профессора Ашуркова в далеком уже в 1986 году нашли и атрибутировали москвич В. А. Простов и туляк А. А. Камоликов. В 2005 году ныне покойный начальник службы тульского городского транспорта Т. В. Шарыпов организовал установку дублирующего надгробия-стелы рядом с «саркофагом» Сурнина.

Эпитафия, содержащая грубейшую орфографическую ошибку, гласит: «Сурнин Алексей Михайлович. 1767–1811. Легендарный Тульский Левша. Неутомимому труженнику в приобретении успехов в пользу России». Вот так неистребимая безграмотность нашла увековечение, ибо исправить слово «труженник» технически невозможно, да и некому.

Уже в наше время на могиле Сурнина поставили памятник
как неутомимому тружеННику.

– А миф стал историческим фактом?

– Вопреки предупреждениям Ашуркова и откровениям самого Лескова ложное тождество реального Сурнина и литературного персонажа по сей день используется. Многим читателям советского периода были знакомы сборники с названиями типа «Наследники Левши», «Потомки Левши» и проч., изданные массовыми тиражами. Ни о каком левше (или, конечно же, Левше) там не говорится ни слова, а герои – мастера с тульского оружейного и подобного ему заводов. Давая этому шаржированному персонажу вторую жизнь в образе современных мастеров, составители подобных сборников не отдавали себе отчета в том, что попросту оскорбляют тех, кто аглицких блох не ломал и даже не практиковался за границей. Литературная эволюция закончилась курьезом.

Никогда не живший на свете левша был переименован в Левшу и наряду с невыдуманными людьми стал фантазийным тульским брендом, которому наставили памятников, хотя кроме истории с блохой ни один другой подвиг этого странного человека неизвестен.

Зато после выноса памятника Левше с территории машзавода он прекрасно устроился напротив памятника настоящему императору.

Источник: myslo.ru

Левша. Легендарные истории

Левша является одним из символов Тулы. 28 мая 2009 года был открыт памятник Левше на набережной реки Упы, у ограды машиностроительного завода «Туламашзавод».

1

Но вот только самому памятнику почти на 20 лет больше. Борис Львович Ванников (1897 — 1962) был Народным комиссаром вооружения СССР с 11 января 1939 года по 9 июня 1941 года. 8 июля 1939 года согласно его приказа Туламашзавод получил наименование «Станкостроительный» и выделен как самостоятельное предприятие из состава Тульского Оружейного завода.

В 1989 году в преддверии юбилея — 50-летия завода было решено создать памятник Левше. При этом решили обойтись собственными силами, на заводе был объявлен конкурс на лучший проект скульптуры Левши. Победил проект начальника отдела связи Бронислава Ивановича Кривохина. Как вспоминал потом автор скульптуры: «Дали мне мастерскую на девятом этаже в строящемся доме.

Девятый этаж, лифта нет. Гипс, воду таскал на девятый этаж! Я его делал два месяца без выходных, с утра и до ночи! Тяжело было, но душа пела». Как это не звучит непривычно, но для создания образа Левши автор поступил следующим образом: «Я выбрал самого близкого мне человека — своего сына. Одевали ему парик, ленту повязывали, фартук».

Отливали скульптуру также на Туламашзаводе. Два литейщика также помнят это событие. Александр Галактионов: «Это первая такая работа, которая была связана с художественным литьем. Не просто деталь, которая в массовое производство идет». Леонид Чепегин: «Кстати, на оригинале стоят мои инициалы, Цех № 5 и год изготовления — 1989, кажется».

В 1989 году памятник был установлен на территории Туламашзавода — на площади Трудовой славы, но через 19 лет перемещен за ограду завода. Видимо решили равняться на оружейный завод и его памятник Петру Первому Российский император, победивший декрет Совнаркома РСФСР.

Повесть про Левшу написал русский писатель Николай Семёнович Лесков (1831 -1895). У меня почему-то при упоминании его фамилии всплывает в памяти его повесть»Леди Макбет Мценского уезда», написанная в 1864 году. Это не случайно, родился и жил Лесков до 18 лет в Орле, в Орловскую губернию входил и Мценский уезд, в котором кстати находилась усадьба Ивана Сергеевича Тургенева Спасское-Лутовиново. Поэтому не зря тульские оружейники вместе с Левшой сначала совершили паломничество в Мценск к иконе святого Николая. Хотя Лесков утверждал, что Левша -литературная выдумка, но Сергей Александрович Зыбин

(Из Интернета)

во время подготовки к празднованию двухсотлетия Тульского оружейного завода обнаружил биографию ремесленника — оружейника Алексея Михайловича Сурнина (1767–1811). Никаких портретов Сурнина не сохранилось к сожалению.

Историк И. Х. Гамель в «Описании Тульского оружейного завода в историческом и техническом отношении» (1826 год) рассказывает, что в 1785 году «по предложению генерал-фельдмаршала князя Потемкина, отправлены в Англию для усовершенствования в своем мастерстве два оружейника: Алексей Михайлов Сурнин и Яков Леонтьев. Первый поступил к лондонскому мастеру Ноку (Knock), а второй к Еггу (Egg)».

Если Сурнин ответственно отнесся к порученному делу, то Леонтьев большей частью пьянствовал. В январе 1792 года Сурнин вернулся в Россию, в Санкт-Петербург. Затем Сурнина возвратили в Тулу, где он успешно трудился на благо Отечества.

Увеличение производства качественного оружия во время войны России с Францией в 1805–1807 годах наглядно демонстрирует успешность работ Сурнина, заложивших еще и основу наших побед в предстоящих военных действиях 1812 года. Тульский историк и краевед Вадим Николаевич Ашурков (1904–1990) считает совпадение этапов жизни Левши и Сурнина простой случайностью. Он полагал, что замысел лесковского сказа идет от пословицы «Туляк — стальная душа, туляки блоху подковали и на цепь посадили» и традиций народного творчества. Подойдём поближе к памятнику и присмотримся к надписям, выбитым на плитах постамента.

Источник: www.tourister.ru