Исполнилось 20 лет с того дня, как перестала существовать ГДР, а вместе с ней и Группа советских войск в Германии. Не только военные – целые семьи.
В ГДР провели свое детство, свою молодость многие наши соотечественники, проходившие в ГСВГ службу. Вместе с падением Берлинской стены разрушился целый мир, дивный, неповторимый – этакий синтез советского социализма и западной культуры. Вряд ли такое может повториться еще раз.
Максим Терляев прожил в ГДР пять лет, с 1984 по 1988 годы, от четырех до восьми лет самое сочное детство. Сначала жил в Штраусберге, затем отца-военного отправили в Вюнсдорф, где Максим пошел в школу.
— Года три назад я был в Германии, на семинаре, – рассказал о своей последней поездке в Германию Максим. – И неожиданно сел на электричку и поехал в два места, где я жил. В Штраусберге, к сожалению, вообще не нашел свой дом. Но там я и был еще совсем маленьким. В Вюнсдорфе дом нашел – и в прямом смысле его обнял, так скучал все это время.
Там, конечно, все очень сильно перестроили.
Я служил в ГСВГ. Где же вы теперь друзья-однополчане? Мой дембельский альбом. Урал Сарсенов
Но самое главное – я увидел место, где прожил три года, где провел часть детства. Плакать не плакал, но в носу щипало основательно. Я подошел к тому месту, где раньше была школа, но ее почти не увидел – она в зарослях, все под колючей проволокой. Многие дома остались такими же, какими были в советское время, просто окна заколочены, заросло все.
Книжный магазин, который напротив нашего дома был, таким же остался, только с разбитыми окнами. Вюнсдорф был центром ГСВГ, большим гарнизоном. Все это теперь не работает, под колючкой, но дорога, которая там была, до сих пор есть: чистая, освещенная, красивая, только никто по ней не ездит. Когда проходишь эти места, появляется ощущение какой-то нереальности, брошенности.
Максим называет себя человеком с потерянным детством. Не то чтобы его не было, напротив – детство запомнилось как нечто очень светлое и счастливое. Но вернуться в него нельзя.
Оно прошло в стране, которой теперь нет. Трудно даже найти артефакты того места и времени.
Его воспоминания приходится собирать по крупицам. И все это очень напоминает фильм «Good bye, Ленин!», где главный герой также воссоздавал ГДР в отдельно взятой комнате.
— Для меня увидеть какой-то фантик от конфеты тех времен – включить поток воспоминаний. Были там соленые палочки, которые я сейчас с успехом покупаю в «Метро» и до сих пор лопаю, потому они сразу ассоциируются с Германией. Всегда вспоминается квас в бочках, таких же, как у нас летом. Но он почемуто был совсем другой. Я этого вкуса так и не смог нигде больше найти.
Еще помню, как мама иногда покупала колбасу салями – раз в месяц, мы ведь не очень широко жили. Так я ее не ел, не нравилась. Помню, мама мне говорила: «Попомнишь ты еще меня, как ты салями плевался!» – с улыбкой вспоминает Максим, видимо, немедленно желая попробовать именно ту колбасу, которую в детстве не ел.
— Общались мы там только с русскими. В гарнизоне жили целые семьи военных, было много гражданских, работавших в госпиталях, магазинах и так далее. Женщины могли устроиться на работу в ту же школу, или, как моя мама, просто сидеть дома с детьми. Дети циркулировали внутри городка. Мы семьей часто выходили за границу этого гарнизона, ходили по городу.
Мужики, мужики нам — бы чаще встречаться… тем, кто служил в ГСВГ
Новый год – мы его встречали дважды – в 12 часов по Москве и в 12 по местному времени. Все небо было освещено фейерверками, это было очень красиво, великолепные витрины, все освещено. В Штраусберге была огромная витрина с игрушками, я всегда подходил к ней и мог часами смотреть на игрушки, и особенно – на железную дорогу, как по ней ездили вагончики. Мне Дед Мороз принес такую на Новый год. У меня до сих пор лежит эта железная дорога, сынишка иногда ее собирает и играет, я тоже с ним сажусь и смотрю игрушке уже почти 25 лет, а она все работает.
Рождество не справляли, но я его помню изза интересных календарей. Это такая небольшой толщины коробка, как из-под конфет, только на обложке – картинка новогодняя и на ней циферки от 1 до 25. Каждое утро ребенок просыпался и открывал одну – там лежала конфетка. Я всегда думал, почему до 25? Родители мне как-то не объясняли, что это из-за Рождества.
Это ностальгия. Потрясающая ностальгия.
Слушаешь рассказ Максима, и кажется, что он – счастливый человек. Кто еще будет так дорожить этими воспоминаниями, как не они, выросшие в ГДР? Их детство потеряно и именно поэтому – сохранено. Максиму, чтобы получить положительные эмоции, достаточно мелочи – запаха, напоминающего о детстве.
«Трабант» не знали как утилизировать
Константин Долинин, ныне уполномоченный по защите прав ребенка в Ульяновской области, в ГДР приехал в 1987 году, и отнюдь не по своему желанию. Его студентом забрали после второго курса в армию из Ростова.
— Судьба меня занесла в местечко Крампниц под Потсдамом, в учебный мотострелковый полк, – рассказывает Константин. – До Потсдама было рукой подать, в знаменитый парк Сан-Суси ездили на экскурсии. От нас до ФРГ было шесть километров. Это завораживало, потому что по выходным мимо неслись «мерседесы», рядом был знаменитый западноберлинский аэропорт, и над нашей частью заходили на посадку самолеты. Тогда нам было это в диковинку. Смотришь: «Ух-ты!
Шведская компания полетела, а это – бельгийская!». Экзотика!
Интересный тогда был эпизод – до принятия присяги. Нам однажды сказали: «Завтра утром едем на работу к немцам». Ну, думаем, как стройбат: бетонные глыбы таскать, киркой молотить. Встаем с утра, строем выходим за границу воинской части, туманчик рассеивается. Уже подходим к месту, и нам говорят: «Мы будем собирать клубнику».
Это был шок. Я не понимал, что происходит: я в армии,в сапогах, где мой автомат, где мой лом и отбойный молоток? А тут клубнику собирать. Она, конечно, была не очень вкусная, потому что земля там плохая, но наелись мы ее вдоволь.
Однажды, когда я уже был в Лейпциге, нам с прапорщиком пришлось долго ждать поезд.
Прапорщик спрашивает: «Чего делать будем?» – «Пошли, там зоопарк же есть!». Нас туда даже бесплатно пустили – как солдат. Этот зоопарк произвел огромное впечатление. Очень хорошо провели время.
Конец службы я проходил в Веймаре. Его вспоминаю с тоской. Этот город расположен в низине, на одном из предгорий находился концлагерь Бухенвальд. И тогда впервые в истории ГСВГ, наверно, в 89-м году, нам дали увольнительную без офицеров. Мы погуляли по Веймару, случайно наткнулись на памятник Пушкину, который, как я выяснил, поставили офицеры Советской армии.
Были у немцев две машины популярные.
«Трабант» – первая – особенно мне запомнилась.
Это была очень веселая машина. У нее пластиковый кузов, который не гниет – потом проблема была, потому что не знали, что с ним делать, когда стали утилизировать. Она была дешевая, доступная, все ее покупали. Вторая машина была уровнем повыше, называлась «Вартбург». Один «Вартбург» бегает по Ульяновску – кто-то его приволок оттуда. Жутко трещит, но ездит.
А самой большой роскошью считался, кстати, «Москвич412». Очень популярная у немцев была машина.
Во время рассказа Константина ловлю себя на мысли, что служба в ГДР представлялась раем для солдат. Это было, конечно, не совсем так. Армия оставалась армией, со всеми ее недостатками и трудностями. Были и трагические случаи, о которых Константин вспоминать не захотел. Недаром случались попытки (иногда успешные) побега в ФРГ – граница-то рядом!
— Хотелось посмотреть на ФРГ, конечно.
Даже ГДР была открытием, это был Марс, другая планета. А тут – на тебе, еще совсем другая ФРГ есть, от которой нам достались только радиостанции – у нас их не глушили. Все последние новинки музыкальные мы, солдаты, слышали. Это тоже был серьезный фон, до сих пор помню музыку, под которую служил.
ГДР для меня – моя молодость. Не вторая родина, конечно, но след остался огромный.
После ГДР я по-другому стал относиться к своей специальности инженера. Я специально лазил по объектам, смотрел, как что построено. Там замки до сих пор работают, которым по сто лет. Подвалы влагу вообще не пропускают. Жизнь социальная за образец берется.
Там я понял, что не надо портить место, где живешь. Кроме того, передо мной там прошли почти все национальности Советского Союза, и это был очень ценный житейский опыт.
Возвращались в шоке
— Отношение к жизни у немцев совсем другое, – рассказывает Максим Терляев. – Там уже тогда была культура пешеходных переходов ступаешь на пешеходный переход, и машины сразу останавливаются. Еще очень запомнился один эпизод. Мы с родителями часто выезжали на пикники на велосипедах. Я ехал сзади, так папе полицейские сделали предупреждение, что ребенок не должен ехать последним, должен быть всегда на виду.
Конечно, люди были разные, и Константин Долинин вспоминает, что иногда в каком-нибудь маленьком городке пожилые фрау грозили кулаком солдатам – мол, оккупанты проклятые! Но современные немцы уже спокойно относились к русским солдатам.
— Надо понимать, что это были ГДРовские немцы, – говорит Константин. – Когда я вернулся из Германии и узнал, что ГДРовцы пачками понеслись через границу в ФРГ, я не понял: у них же коммунизм, куда они бегут? Если они бегут из коммунизма ГДР в ФРГ, что там за счастье-то такое? В ГДР отношение к простому человеку было потрясающее. Была открытость в отношениях, чистота и порядок на улицах.
Полицейский идет по улице, смотрит – окна грязные, он хозяину дома выписывает предупреждение. Другой вопрос, на чем эти отношения держались? Если Ганс позвонит в полицию и скажет: «Мой сосед вчера украл трубу с соседнего завода и в гараже ее сейчас хранит», – приезжала полиция, брала того, кто украл, а тому, кто позвонил, оплачивалась компенсация за содействие полиции. Но было видно, что проблем с криминалом в российских масштабах нет.
— Все те, кто возвращались из ГСВГ в Россию, испытывали огромный культурный шок, говорит Константин. – У меня сейчас есть родственники, которые недавно уехали в Германию. Они в свое время там в школу пошли, на всю жизнь ностальгия осталась, теперь вот уехали делать свой бизнес, потому что здесь его вести не могли – коррупция… Их все достало.
Бизнесмены они уровня приличного, в Москве раньше завод был. Но вот уехали. Туда, куда стремились. Я думаю, они там счастливы.
Ведь мы даже сегодня далеки от ГДРовских стандартов. Сидим тут такие модернизированные, нанонизированные, Сколково строим. А нам до ГДР того времени – идти и идти.
Источник: aliseman.livejournal.com
Глава 10. ГСВГ
Четырёхчасовой перелёт в Германскую Демократическую Республику показался Василию Бойцову одним мгновением. Он впервые летел на самолёте, и всё вокруг казалось ему необычным, сказочным и чуть-чуть фантастическим. Немного стесняла шинель, но это уже мелочь в сравнении с объявлением по радио: «Уважаемые пассажиры! Наш самолёт пролетает над границей Советского Союза!» Один человек захлопал в ладоши, его подхватили остальные, и салон разразился дружными аплодисментами.
Военный аэродром на востоке Германии встречал молодое пополнение сумерками, зелёной травой и тёплым моросящим дождиком.
—Ничего себе! — заметил Николай Агафонов. — В Союзе морозы двадцатиградусные, а здесь всё ещё тепло!
—Удивительно! Всего четыре часа, и мы вернулись в лето! — поддержал приятеля Вася. — Как в сказке! Вот было бы здорово, если бы вся служба в ГСВГ стала такой кайфовой!
—Размечтался, фантазёр!
Пройдя через лётное поле, ребята оказались в большом палаточном лагере, разделённом на две части высоким частоколом.
—Для чего это? — спросил Бойцов у пробегавшего мимо солдатика.
—Там — лагерь дембелей, а здесь — новобранцев, — не останавливаясь, объяснил рядовой и побежал дальше.
—Это чтобы дедовщины не было, — убедительно заключил Агафонов и, подложив под голову вскатку шинель, растянулся на узкой лежанке в одной из палаток.
Ваське не спалось. Он изучал новую страну, в которой предстоит служить ещё полтора года. Странно, вновь прибывших никто не беспокоил, никто не проверял, никаких построений не случилось. Вася без проблем вышел из лагеря в лес. Те же деревья, та же земля, даже грибы те же.
Только почему-то они растут в ноябре, а не в сентябре, как в России.
—Здесь грибы можно круглый год собирать, — словно прочитав чужие мысли, пояснил мужик, собиравший неподалёку эти осенние дары леса.
—А где немцы? — спросил у него Василий.
—Здесь русский городок. Немцы живут чуть дальше. Ты их обязательно увидишь.
На рассвете прозвучала команда «По машинам!», и 150 выпускников учебного подразделения отправились в путь по дорогам ГДР. На железнодорожной станции их ждал пригородный поезд, следовавший до Франкфурта-на-Одере. Немецкая железная дорога поразила воображение русских солдат: узкая колея, малогабаритные вагоны, тепловоз, больше похожий на трактор, чем на локомотив. Всё это напоминало советские детские железные дороги, только работали здесь взрослые очень серьёзные люди.
От франкфуртского вокзала до гарнизона ребята шли походным строем. Молодые сержанты откровенно разглядывали каждого прохожего, каждый автомобиль, каждый дом.
—Немки здесь некрасивые, — поделился первым впечатлением с другом Агафонов. — Наши девчонки намного симпатичнее.
—Ты лучше взгляни на стариков-немцев, — предложил Бойцов. — Они готовы нас расстрелять на месте! Глянь, как смотрят! Исподлобья, со скрытой злостью в глазах. Иди, дай им кирпич в руки, они тебя этим кирпичом и тюкнут!
—Правильно! Мы сегодня для них — оккупанты! Эти дедули ещё помнят, как наши войска в сорок пятом бомбили Берлин.
После часового марша по улицам большого города перед ребятами открылась панорама советского военного гарнизона. На небольшом участке земли, окружённом высоким каменным забором с колючей проволокой, расположились двухэтажные казармы, штабной корпус, автопарк и прочие подсобные помещения.
—Оп-па! Будто в тюрьму попали! — воскликнул Василий.
—То ли ещё будет! Похоже, здесь наши до сих пор боятся нападения со стороны немцев! — сделал вывод Николай.
—Много лишнего болтаете, товарищи сержанты! — предупредил ребят незнакомый офицер. — Имейте в виду: вы находитесь в чужой стране, и за каждым из вас ведётся постоянное наблюдение. Могут быть неприятные последствия.
После таких заявлений у друзей пропало всякое желание разговаривать.
Плац был заполнен молодыми солдатами, ожидавшими отправки в другие гарнизоны ГСВГ. Многие находились здесь уже несколько суток: ночевали в палатках, питались сухим пайком. Кипяток приносили из офицерской столовой, солдатская всегда была переполнена местными бойцами. Выпускникам зенитно-ракетного дивизиона повезло — они провели в этом «пересыльном пункте» только один день.
Группами по 20-30 человек ребят отправляли в разные направления на постоянное место службы. Василий Бойцов и Николай Агафонов оказались в составе группы, следовавшей в Веймар.
Старинный город Веймар встретил ребят пустынными улицами и удивительной чистотой. Создавалось впечатление, что веймарцы любят сидеть дома. Солдаты не увидели ни одной машины, ни одного пешехода; окна жилых домов были занавешены плотной тканью. В местном гарнизоне советских воинов ждал ещё один сюрприз: каждое здание здесь является памятником истории и архитектуры.
Плац знаменит тем, что на нём принимал присягу Адольф Гитлер. Об этом нигде не написано, но народ знает правду.
Ребят поставили на временное солдатское довольствие, плотно накормили и предоставили отдых. Васька испытывал огромное желание выйти в город, познакомиться с немцами, осмотреть достопримечательности, но в штабе части ему объяснили, что на территории другого государства увольнительные запрещены Приказом Министра Обороны СССР.
«Куда я попал? — подумал Бойцов. — Полтора года за забором без права выхода на гражданку. Совсем нерадостная перспектива. »
Впрочем, при желании можно скромно развлечься и в гарнизоне: спортзал с теннисными столами, солдатский клуб, где весь вечер крутили кинокомедии, библиотека с читальным залом. Василий Бойцов предпочёл всему этому общение с девчатами — офицерскими жёнами и детьми. Офицеры жили здесь семьями, имелся детский сад и даже новая школа. Вася заметил, что девчонки тут модно одеваются, умело пользуются косметикой и общаются гораздо свободнее, чем в Союзе. Вероятно, местным красавицам надоели немцы, поэтому они с радостью восприняли очередное пополнение из СССР. Несколько школьниц лет 14-16 сами подошли к группе солдат:
—Здравствуйте, мальчики! Откуда вы прибыли?
Молодые сержанты, вдруг смутившись,несмело представились.
—Что вы такие скромные? Вам не нравится в Германии?
Ребята что-то нестройно мямлили в ответ.
—Выше нос, пацаны! Здесь можно служить. Вы ещё объедете всю страну и много новенького узнаете. Только не связывайтесь с немцами. Опасно.
—Почему? — спросил Васька.
—Узнаешь позже. Мы просто предупредили.
Девчата оказались на редкость болтливыми. Несмотря на подростковый возраст, они знали много и рассуждали по-взрослому.
Группа Советских Войск в Германии — это гарнизоны во многих городах ГДР, большое количество полигонов и учебных центров, предприятия лёгкой и пищевой промышленности, русские школы, русские дома офицеров.
—Наши войска заняли в этой стране огромные территории, поэтому многие немцы, особенно старшего возраста, нас ненавидят и исподтишка устраивают всякие мелкие пакости, — заявила одна из девчонок.
—А молодёжь, наоборот, стремится быть к нам поближе, — подхватила другая девочка, — но их фантастическая пунктуальность нас добивает. Они даже шуток совершенно не понимают, всё принимают за чистую монету.
—А дискотеки у немцев бывают? — простодушно спросил Вася.
—Бывают, но вас туда не пустят. Завтра рано утром вас отправят в другую часть.
—Куда ещё? Я никуда не хочу!
—Сюда привезли 50 пацанов и разместили по казармам. Вы лишние. Вас увезут куда-нибудь подальше.
Девчонки оказались правы. Несколько человек уехали вечером, кто-то отправился ночью. Василия Бойцова и Николая Агафонова подняли в 5 часов утра. В штабе их ждал бравый старший лейтенант:
—Здравствуйте, спецы-зенитчики! Вы готовы защищать Родину на самых передовых рубежах?
. Поезд доставил молодых сержантов в маленький городок на юге Германской Демократической Республики. Полчаса пешего хода привели на окраину. Большие железные ворота КПП гостеприимно раскрылись перед выпускниками учебки.
—Здесь вам предстоит служить ещё целый год и шесть месяцев! — сказал старлей и повёл ребят в штаб.
Источник: proza.ru
Русская Германия: день ГСВГ
ГСВГ – это не просто обезличенная аббревиатура, это судьбы сотен тысяч наших соотечественников, которые в разное время связали свою жизнь с Восточной Германией. ГСВГ – это Г.К. Жуков, В.И. Чуйков, И.С. Конев и тысячи других наших героев и защитников.
В конце концов ГСВГ – это свыше 17 тысяч могил, наших людей, которые охраняли западные рубежи Родины, и навсегда остались в немецкой земле, у наших военных городков. Именно поэтому необходимо помнить о безупречной и напряженной боевой службе ГСВГ и её солдат и офицеров, которые должны были принять на себя первый, самый страшный удар врага в случае войны.
Наследники Победы
Сейчас многим молодым невдомек, что означают буквы ГСВГ, но люди постарше помнят, знают и гордятся самым боеспособным войсковым объединением Советской Армии.
Источник: https://topwar.ru
А начиналась его история сразу же после победного завершения Великой Отечественной войны. На основании Директивы Ставки Верховного Главнокомандования №11095 от 29 мая 1945 года предписывалось создать мощное объединение войск в Германии для поддержания безопасности и порядка, а также военного присутствия СССР.
В состав группировки, тогда ещё называвшейся группой оккупационных войск, вошли три фронта 1-й и 2-й Белорусские и 1-й Украинский. Возглавил группу легендарный маршал победы Г. К. Жуков. 9 июня считается днем создания будущей ГСВГ, а уже 10 июня она приступила к выполнению своих задач. В короткое время войска были реорганизованы разведены по пунктам постоянной дислокации, началась боевая учеба для поддержания боеспособности войск в мирное время.
Каждый день на посту
Служба в группе считалась почетной и ответственной, а сами военнослужащие очень гордились тем, что они на переднем краю. Из них сформировалась особая каста образцовых советских военных. Группа стала кузницей кадров для советских вооруженных сил, все наши лучшие офицеры, будущие генералы, начальники штабов и соединений обязательно проходили суровую школу ГСВГ.
Источник: https://topwar.ru
И пусть нас не смущает, что группе так и не пришлось сдержать тот самый натовский удар, к которому она готовилась. Каждодневные тяжелые тренировки, крупные учения и постоянная боевая готовность всех частей и соединений группы были самой что ни на есть боевой работой.
Помимо этого группа была и полигоном для обкатки новейшей советской техники. Группа снабжалась лучшими образцами вооружения и техники, сюда отправлялись новейшие танки Т-64, а за ними Т-80, БМП-2, тактические ракетные комплексы «Точка», «Темп-С» и другие, новейшие образцы авиации и связи, радиолокационной системы и ПВО. Всё это попадало в лучшую группу Советских войск и проходило тестирование при каждодневном боевом дежурстве.
Источник: https://topwar.ru
В лучшие годы численность ГСВГ доходила почти до полутора миллионов солдат и офицеров, а на её вооружении стояло до 5 тысяч танков, до 10 тысяч бронированных машин, полторы тысячи самолетов и вертолетов, до 5 тысяч орудий.
Сами натовские офицеры признавали, что в течение четырех суток части ГСВГ могли достигнуть Ла-Манша. А наши бойцы были готовы концентрическими танковыми ударами взломать оборону вероятного противника либо сдержать натиск врага, пока мобилизуется остальная Советская армия.
Служба и память
На территории Восточной Германии – ГДР – Советский союз создал настоящую маленькую страну внутри страны. Здесь были собственные военные городки, офицерские клубы, дома культуры, детские сады и школы, казармы, боксы для техники и даже театр и многое другое. Всего на территории ГДР было свыше 21 тысячи зданий в 777 военных городках. А штаб группы в городе Вюнсдорфе сделал этот городок совсем русским.
Источник: https://topwar.ru
На протяжении многих лет группа обеспечивала международную стабильность. И в этом нет ни доли преувеличения. Наши танки вставали на пути американских машин в ходе нескольких «Берлинских кризисов», а группа в целом уравновешивала натовскую военную мощь в Европе.
Офицеры получали двойное жалование – в рублях и марках ГДР, солдаты – просто в немецких марках. В целом уровень жизни и службы солдат и офицеров был очень высок, создалась даже своя, особая воинская культура, те, кто служил в ГСВГ, прекрасно её помнят.
Отношения с немцами и Народно-национальной армией ГДР строились подчеркнуто культурные и вежливые. Многие немецкие офицеры дружили с русскими, люди женились и выходили замуж, складывались межнациональные семьи и добрые отношения. До сих пор многие помнят то тепло, с которым относились друг к другу русские и немцы.
Источник: https://topwar.ru
В конце 1980-х годов принятые на высшем государственном уровне решения потребовали вывода группы из Германии. К 1991 году был развернут уникальный и беспрецедентный процесс по выводу войск. Уже с 1989 года из Германии стали убывать на родину советские войска. За период до 1994 года было вывезено 2 754 530 тонн материальных средств, в том числе 677 000 тонн боеприпасов. Из Германии ушли 22 дивизии (8 мотострелковых, 8 танковых, 1 артиллерийская, 5 авиационных), 49 бригад, 42 отдельных полка, а также 123 629 единиц вооружения и боевой техники.
Немалых трудностей стоило принять и разместить такую крупную группировку, поскольку требуемая для этого инфраструктура заблаговременно создана не была.
Источник: https://topwar.ru
Тем не менее по прошествии десятков лет мы точно можем сказать, что группа свою задачу выполнила, причем без единого выстрела, одним своим присутствием сдерживая агрессивные планы предполагаемого противника. И сейчас, вспоминая ГСВГ и всех, кто имел к ней отношение, мы можем испытывать только гордость, за образцовую группу войск, которая так долго охраняла мир на земле и в нашей стране.
Источник: histrf.ru
Как советские солдаты 1970-х служили за границей
Журналист «МК в Карелии» Александр Трубин продолжает рассказ о том, как служилось в Советской армии 1970-х.
Зачем солдату П/Ш
Итак, в ноябре 1972 года я был призван в Военно-воздушные силы СССР и направлен прямиком в вертолетный полк, дислоцировавшийся в городке Броды Ровенской области Украинской ССР. Эта часть была полигоном для освоения новых вертолетов Ми-24. Но вот в июле 1973 года полк начали перебрасывать в ГСВГ — Группу Советских Войск в Германии — на аэродром возле города Пархим.
Главная улица нашего гарнизона Пархим
Перед тем вместо убогих хлопчато-бумажных кителей и галифе нас одели в п/ш — полушерстяную форму. Она в СССР употреблялась только как парадно-строевая. Вместо кирзовых сапог выдали яловые, и ремни — тоже из настоящей кожи.
И как тут не вспомнить писателя и бывшего офицера ГРУ Владимира Резуна, сбежавшего в1978 году на Запад? В своей книге День «М» он, со слов очевидцев, рассказал, как перед самой войной на границе были сосредоточены тонны такого же п/ш, а потом он сам перед вторжением в Чехословакию в 1968 году переодевался в шерстяную форму…
ХБ. livinghistory.ru 
П/Ш. ok.ru
Старую одежку возле склада мы бросали прямо на землю, но только не бляшки ремней! Их, отслужив даже полгода, никто бы не поменял на новые. Все потому, что звезды на этих латунных бляхах по мере прохождения срока службы полагалось стачивать напильником и полировать.
И по бляхе каждый военнослужащий (включая офицера) знал, кто ты: «салага», он же «салабон» (до шести месяцев службы), «зеленый» — (до года), «черпак (полтора) и далее — за полгода до дембеля — «дедушка». Некоторые мои сослуживцы так зашлифовывали свои бляхи, что и звезду было не найти. А еще «дедов» отличали по сапогам, смятым в «гармошку», и, конечно, ремням висящим чуть ли на причинном месте.
Пархим и его «Крейсера»
Мы в гарнизоне городка Пархим. Это Земля Мекленбург — Передняя Померания, но этого не знали наши политруки: они говорили просто и доходчиво: «Пархим, ГДР, оплот социализма».
Местные солдатики рассказали, что в войну здесь находилась школа переучивания пилотов Люфтваффе, а сама взлетно-посадочная полоса при авианалетах союзников чудесным образом затапливалась, превращаясь в озеро с плавающими лебедями. А всезнающий замполит тут же прочитал лекцию том, что и среди социалистических немцев водятся недобитые гитлеровцы. Они живут и в Пархиме, и даже в соседней деревушке Дамм, и, бывает, пакостят, устраивая раз в году «Ночь возмездия». Правда, что это такое, он не сообщил.
А еще, рассказал политработник, кочегары проходящих недалеко от аэродрома поездов злонамеренно сбрасывают с паровозов лопатами горящий уголь, чтобы поджечь наши склады с топливом и оружием.
Деревушка Дамм, как и железная дорога, действительно были — правда, в паре километров. Но все равно, когда мы раз в месяц подменяли роту охраны нашего полка и заступали в караул, то было очень неприятно находиться ночью среди склада из сотен и сотен авиабомб, ракет, и даже ЗБ-500 — зажигательных баков на полтонны напалма, большинство из которых лежало на открытом грунте под навесами. И я всегда держал палец на скобке предохранителя своего АКМ, хотя понимал, что, ежели проникнет сюда диверсант или даже «недобитый гитлеровец», ничего от меня не останется – а также от гарнизона, деревушки Дамм и даже города Пархим.
Солдатской казармой служило оригинальное сооружение: серое, длинной около ста метров, трехэтажное здание с высокой крышей под черепицей — с мансардами. Его называли «Крейсер».
Вообще-то в нацистском летном училище было два таких здания-близнеца, руины второго находились неподалеку. Но, согласно местной легенде, после Победы все милитаристские сооружения Германии должны были быть уничтожены. Американцы честно взорвали один «Крейсер». А наши, по неизвестной причине, не смогли уничтожить второй.
«Поющая эскадрилья» без дедовщины
Мы знали, что ГСВГ для солдат — «тюрьма» со строгими порядками и муштрой. И точно: бойцы в гарнизоне передвигались втроем по системе «двое гуськом при одном ведущем». Ежели солдатиков, на их беду, оказывалось двое или вообще один — они мчались по территории только бегом. И за 20 шагов при встрече со старшим по званию, включая сержанта, переходили на строевой шаг.
В нашем авиаполку, нарушившем эту патриархально-солдафонскую тишину, было всего-то чуть более 130 солдат, но зато не менее 400 офицеров и прапорщиков. Поэтому честь отмашкой мы отдавали только капитанам и старше, иначе, рука отсохнет у тех и других. При встрече достаточно было сказать: «Здравия желаю!» Но это стало настоящим шоком для местных военнослужащих. При мне толстый прапорщик жаловался начальнику штаба нашего полка: «Ваши солдаты мне честь не отдают!». «Случается, и мне», — флегматично ответил подполковник (как нам говорили, воевавший во Вьетнаме). – «Зато к службе претензий нет. »
Наша вторая эскадрилья была просто уникальна. В ней изначально не было дедовщины. В полку была, а у нас нет. Дело в том, нашими «дедами» были интеллигентные люди, к тому же с музыкальным образованием — в основном ребята из Украины и с Дона. Они установили одно жесткое правило: все равны.
Только была разница в нарядах: «старики» не ходили, например, на кухню мыть посуду. Этого же принципа строго придерживались и мы, став «дедами». Я только раз отвесил хороший пендаль сапогом под зад вновь прибывшему за то, что он попытался отобрать у собрата масло.
У этих «дедов»-сержантов был единственный на всех китель с соответствующими лычками, который надевали по очереди, отправляясь в наряд. «Чище погон — чище совесть», говорили они. За год до того, как на экраны вышел фильм «В бой идут одни старики», эти ребята создали в полку «поющую эскадрилью» — прекрасный ансамбль, играли на танцах в Доме офицеров, выступали с концертами.
Солист нашего ВИА кондопожанин Володя Вакулин
Они даже к традиционным солдатским песням относились по-своему. Когда на строевом смотре полка все подразделения орали «Не плачь, девчонка!», наша вторая эскадрилья пела забытую всеми довоенную песню: «Там, где пехота не пройдет и бронепоезд не промчится, угрюмый танк не проползет, там пролетит стальная птица.»
Но никто не помнил ее продолжения, и мы сочинили свой, абсолютно дурацкий куплет : «И вот пехота в бой пошла, взрывая вражеские доты. » Тут эскадрилья замолкала и вступало соло нашего солдатика-таджика. Он истошно тонким голосом орал «Тяжелый танк из-за угла. » Но в силу специфики его родной фонетики, получалось «тянк». из-за угля». И дальше уже героически гремел наш хор: «За вечный мир, в последний бой лети, стальная эскадрилья!»
Второй фирменной песней была казацкая, начитавшаяся так: «Пошли девки да покупаться. «. Далее в этой балладе повествовалось о воре Игнашке, который «украл девичьи рубашонки». Что было потом, я не запомнил, ибо, как все казацкие песни, она была так длинна, что строевой смотр заканчивался на третьем куплете.
Сейчас, заглянув в интернет, я с удивлением обнаружил, что песня не просто казацкая, а к тому же — строевая. Неужели наши отцы-командиры знали об этом, раз допускали явно не соответствующее армейским канонам тех лет ее исполнение.
Источник: karel.mk.ru