Автор рассказа: Капитан 1-го ранга Николай Николаевич Курьянчик отдал лучшие годы своей удивительной жизни службе в подводном флоте, в поселке Рыбачьем на Камчатке.
До этого закончил высшее военно-морское инженерное училище имени Ф.Э. Дзержинского (г. Ленинград).
Прошёл достойно не через одну автономку, был инженером КИП, командиром группы автоматики главной энергетической установки головной атомной лодки проекта 671РТМ, там же – командиром дивизиона живучести, затем командиром боевой части 5 на лодке проекта 971 “Барс”.
Службу закончил старшим преподавателем цикла борьбы за живучесть подводной лодки в 25-м учебном центре в Рыбачьем.
Сейчас работает в г. Вилючинске тренером по парусному спорту в детской спортивной школе.
И пишет рассказы. Почти все они глубоко автобиографичны…
Немного от автора
Существует несколько версий этой байки: я нашёл 4 разных интерпретации.В одном варианте присутствуют длинные диалоги, в другом – подробно описывается служба военных моряков и используется большое количество военно-морских терминов.
Как наш капитан сподвиг пожар на авианосце ВМФ США USS Enterprise (CVN-65)
В третьем присутствует даже урок политинформации.
В одном рассказе случай произошёл днём, в другом – ночью. В нём нет выражений типа:“…Лодка на стабилизаторе глубины без хода…” “…есть предложение опустить перископ: кингстон продувки гальюнов на одном шпангоуте с перископом, недолго и оптику загадить…”
В нём не ссылаются на директиву Главного Штаба с рекомендацией избегать имитации боевых атак. Я выбрал самый короткий вариант, но с большой долей юмора. Написано по мотивам рассказа “Пузырь в нос”, из сборника рассказов “Не потонем. ”
Итак:
Атака на «Энтерпрайз»
Не знаю, как там звали командира “Энтерпрайза”, наша история его не помнит, а только служил параллельно ему в славном подводном флоте Союза Советских Социалистических Республик знаменитый командир по фамилии Мурашов.
Знаменитый – потому что знаменитый. И все тут. Даже потом, когда он уже под закат молодости защитил диссертацию и воспитывал в училище будущих Мурашовых, он продолжал оставаться знаменитым.
У каждого знаменитого человека, как и любого простого, есть Мечта, к которой он стремится всю жизнь.
У капитана второго ранга Мурашова их было целых две:
1) Мертвая петля на подводной лодке.
2) Утопить “Энтерпрайз”.
Что касается первой, то она так до сих пор ещё не осуществлена (хотя, кто его знает, может Мурашов и это сделал втихаря, где-нибудь в Марианской впадине, просто достижение никем не зафиксировано).
Мне лично высший пилотаж в бездне океана представляется столь же вероятным, как торпедный залп в ванне. Но о торпедах – чуть позже.
“Энтерпрайз” интересовал военного моряка Мурашова по многим причинам. Прежде всего, в настоящем мужчине всегда заложена жажда во что-то из чего-то выстрелить и непременно попасть.Тут спорить не станет никто.
А теперь представьте охотника-профессионала, который всю свою сознательную жизнь стрелял только холостыми патронами, и тогда вы немного поймете состояние командира лодки во время боевой службы, когда в аппаратах и на стеллажах торпеды только настоящие! Слава Маринеско и Лунина не давала Мурашову покоя, как любому нормальному подводнику без побочных ассоциаций.
Как наши подводники залпом говна чуть американский авианосец не утопили
И когда американцы спустили на воду свой первый атомный авианосец с бортовым номером “CVN-65″, капитан второго ранга Мурашов выходил на него в атаку чуть ли не каждую ночь. Мысленно, конечно.
И вдруг – невероятное стечение обстоятельств!
Садисты-адмиралы из Главного штаба ВМФ придумывают слежение за авианосной и очень ударной группой вероятнейшего тогда противника, и поручают, разумеется, Мурашову.
И в один прекрасный день глядит он в перископ – и вот он, “Энтерпрайз”, вот он, сладенький, как на ладошке, и штук пятнадцать всяких разных крейсеров, эсминцев и прочих фрегатов вокруг него – как янычары вокруг Осман-паши.
USS Enterprise в Средиземном море 18 июня 1964 года
Стерегут, значит, будто знают про существование капитана 2-го ранга Мурашова. Вообще-то, наверно, знали: говорят, что на каждого советского офицера старше майора в ЦРУ отдельное личное дело заведено. Если это так, то на Мурашова там – как пить дать – выделен целый шкаф.
У командира хищно заблестели глаза, а правый указательный палец машинально несколько раз нажал на несуществующий спусковой крючок несуществующего дробовика.
Солнышко светит, самолёты с катапульт взлетают, антенны крутятся – а стрельнуть нельзя ни разику. Мир на планете нельзя нарушать. Вот если бы дали из Москвы команду… Хотя третьей мировой войны тоже не очень-то хотелось. Как же быть?
Слежение за вероятным противником подразумевает простую, в общем-то, вещь: держи его, супостата, на прицеле и жди сигнала. Дадут сигнал – топи, не дадут – не топи, терпи, держи и жди, когда скажут топить, или тебя другой сменит месяца через три.
Трудная эта охота, скажу я вам, это все равно, что с похмелюги три часа пялиться на стакан холодного кефира или пива, а руки связаны намер-р-ртво…
Да и внутри лодки – не санаторий с бассейнами и девочками. Подводная лодка – это же просто-напросто железный бидон, покрытый снаружи толстенным слоем резины. Представили, да? И что, ещё тянет в подводники? Во-во.
Одни сутки, другие, третьи… А как хочется влепить! Расписаться, как на Рейхстаге, только вместо надписи мелом “Здесь был кап. 2 ранга Мурашов!” – дыру в два трамвая. Вот здесь бы, как раз посередке… Даже ночью хорошо видно…
А этот гад – нарочно, что ли издевается? – ровно в полночь начал самолёты пускать: взлет-посадка, взлет-посадка, туда-сюда… Огоньки мигают, манят. И капроновое терпение, наконец, не выдержало постоянного трения об ту грань между умственным и физическим трудом, которую ежедневно стирают советские подводники.
Капроновое терпение звонко лопнуло, и эхо разлетелось по всем отсекам веером команд. Командир в сердцах звезданул кулаком по столу, разбудив закунявшего вахтенного офицера.
– Хватит, тудыть-растудыть! Торпедная атака! – И весь “Центральный” посмотрел на своего командира с восторгом.
– С учебными целями, – добавил Мурашов, несколько охладив пыл экипажа.
– Цель – “Энтерпрайз”. Ночь, однако, прямо к борту подлезем, хрен заметят. В центральный вполз минёр.
– Учебная фактически, тащ командир?
– Учебная, – подтвердил командир. – Пузырём. Пятый и шестой аппараты освободи.
И представил себе, как американские акустики, а следом за ними и все остальные наперегонки бегут на верхнюю палубу и в панике сигают за борт. Шум воздуха, выплевываемого из торпедного аппарата, не спутаешь ни с чем, а поди, разбери – вышла вместе с воздухом торпеда или нет… На таком-то расстоянии!
Командир потер руки, предвкушая приятное. Держись, супостат. Держись, лапочка. Перископ провалился вниз, в “Центральный” ворохом посыпались доклады о готовности отсеков, и началось общекорабельное внеплановое мероприятие под волнующим названием “торпедная атака”.
– Пятый и шестой аппараты – то-овсь!… Пятый, шестой – пли. Имей, подлюка!
– Есть пли! – отрепетовал механик. – Воздуха не жалеть!
Шипение, бульканье, лодка слегка вздрогнула. Через некоторое время в центральном появился неприятный запах, и все завращали носами. Мурашов, прикрыв глаза в блаженстве, представляет себе картину, происходящую сейчас наверху… Сейчас бы ещё стопочку! Ладно. Не выдержав, командир цедит:
“На перископную глубину! Поднять перископ!”
Ну-ка, что там? Так… Глянул в окуляры, повертел, та-ак… нашёл “Энтерпрайз”, и… мама.
– Минёр! Минёр, ангидрид твою в перекись марганца.
– Чем стрелял, румын несчастный?!
– Я тебя. я. чем стрелял, фашист?!
– Ничем я не стрелял…
– А так, мы эта… тут с механиком договорились, что он в момент залпа гальюны продует – звуковой эффект тот же, а заодно и говно выкинем, две недели ж не продували, сколько можно его с собой возить.
– Сколько надо, столько и будешь возить! (минёр недоумевает – почему именно я?) Пересчитать торпеды.
– Тащ. а что случилось?
– Что случилось, что случилось… “Энтерпрайз” горит. Считай давай, говнострел-умелец!
Минёр пожал плечами и пошёл тыкать пальцем по стеллажам: плюс в аппаратах: плюс корма.
А в перископе – картина. Глянем?
Пожар на авианосце USS Enterprise (CVN-65) 14 января 1969 г. Погибло 27 человек, 343 ранено, потеряно 15 самолётов (стоимостью 5-7 млн. долларов каждый). Ущерб, нанесенный кораблю, был оценен в 6,4 млн. долларов.
Хорошо горит… Не просто горит – полыхает! В темноте здорово видно. Зрелище…
Дым, языки пламени, люди маленькими насекомыми бегают по полетной палубе – словом, полный комплект.
Доигрался! Долбанули “Энтерпрайз”! Это вам не хухры-мухры. Ой, что будет.
Особист торчит посреди центрального и всё никак решение принять не может: дар речи потерял.
– Центральный минёру! Тащ командир, все торпеды на месте! Я не знаю, чего это он. А что, правда – горит?
– Пашшёл. Ищи, чем утопил этот утюг, и пока не найдешь…
– Не, ну говном – это навряд ли: То есть “Есть!”: А что, взаправду утоп уже?
– Товарищ командир, цель номер три опасно приближается, дистанция пятнадцать кабельтов… – прервал размышления и догадки доклад акустика.
– Срочное погружение! Турбине вперед девяносто три! Боцман, ныряй на сто метров…
“Энтерпрайз” ни с того, ни с сего ушёл прочь от советского побережья восвояси, а лодке приказали скрытно вернуться в родную базу.
В точке всплытия поджидал БПК с комиссией.
Сразу же изъяли вахтенный журнал и штурманские карты. Поочередно опросили всех свидетелей и участников “атаки” и заставили письменно изложить события такого-то числа. И вырисовалось вот что. О присутствии в данном районе советской субмарины командир авианосца наверняка знал, а значит, знало и всё его охранение. Знал он также, что контакт с ней потерян.
Это можно расценить, как отрыв АУГ от лодки, но дальнее охранение – тоже подводные лодки – все равно должны были продолжать поиск. Наверняка знала о потере контакта и вся ходовая вахта авианосца. Знали, и потому смотрели в оба. И тут – в лунной дорожке какой-нибудь сигнальщик видит перископ.
Докладывает, разумеется (у них за это дело крупная денежная премия, между прочим). Командование авианосца волнуется, луна прячется в облаках, и перископ скрывается (чтобы оптику в дерьме не запачкать). Все напряженно пялятся на воду, оповещают корабли охранения, а авианосец идёт, не меняя курса, потому что самолёты заходят на посадку.
Тут снова выглядывает луна, четко виден вышедший пузырь – в лунной опять же дорожке – и акустики кричат, что слышат торпедный залп… Рулевой и не выдержал, повернул, уклоняясь от “торпед” – так или иначе, история умалчивает, но самолёт не туда сел, врезался и загорелся.
Факт состоит в том, что по сведениям агентурной разведки и по дипломатическим каналам, в том месте и в то время, где наша лодка продувала гальюны, на авианосце произошёл пожар вследствие аварийной посадки самолёта, врезавшегося в рядом стоящие, а в довершение всего авианосец ещё и слегка влепил носом в борт своего же крейсера УРО “Белкнап”.
Опять же, через военного атташе производился запрос о наличии в том районе советских подводных лодок. Разумеется, вежливо ответили, что никаких лодок нет, а ТУ – быстренько вернули…
Автономка Мурашова закончилась досрочно…
На пирсе в базе лодку встречал лично командующий флотом. Выслушал доклад, насупившись, а когда командир уже приготовился ко вставлению, выложил ему две звезды: одну (большую и Красную) – на грудь, вторую – поменьше – на погон. В добавление к уже имеющимся. И сказал:
– Ну что ж, родной, одну свою мечту ты осуществил. “Энтерпрайз” минимум на полгода выведен из строя.За такое не грех и Героя дать. Но – не судьба. Подписывается международное соглашение о предотвращении конфликтов в море и воздухе путём запрещения имитации боевых атак. Табанили его только америкосы.
Теперь, может, и они поймут его пользу, потому как ремонт “Энтерпрайза” им в копеечку вылетит. Но! – тебя там не было. Ты понял?И экипажу объясни. Ну, органы возьмут подписку о неразглашении, само собой…
Объяснять янкам, что ты не имитировал торпедную атаку, а просто гальюны продувал, никто не станет. Во-первых, это их только разозлит, а во-вторых, смешно просто. Ещё возьмут и не подпишут соглашение, реванша искать будут.
ТАСС уже сообщил об аварии на “Энтерпрайзе” и заявил, что наших кораблей в этом районе не находилось. Так что, извини, вот тебе Орден Красного Знамени – это всё, что в моих силах. Да и вообще, не пора ли ему на покой? командующий повернулся к комдиву.
– А то ведь, насколько я знаю, ещё одна мечта осталась, неосуществленная. Есть места?
– Найдем, товарищ командующий. Это – его последняя автономка. Готово представление на перевод в учебный центр, начальником тактического цикла.
– Езжай-ка ты, лучше, Мурашов, в училище. Учи там будущих флотоводцев, а здесь тебя оставлять опасно – чего доброго, ещё первую мечту вздумаешь осуществить…
А через полгода “Энтерпрайз” прошёл внеплановый ремонт и снова вышел бороздить просторы и пускать авиацию, и снова за ним кто-то гонялся… А он был такой чистенький, новенький, с иголочки, под флагом полосатым, и ничто не напоминало, что не так давно “Здесь был кап. 2 р. Мурашов”…
Источник: oppps.ru
Мёртвая петля на подводной лодке, или как Энтерпрайз топили.
3.1 K 11:27 — 28/Окт/12 NNiks (11 лет 3 месяца)
Не знаю, как там звали командира «Энтерпрайза», наша история его не помнит, а только служил параллельно ему в славном подводном флоте Союза Советских Социалистических Республик знаменитый командир по фамилии Мурашов. Знаменитый — потому что знаменитый. И все тут.
Даже потом, когда он уже под закат молодости защитил диссертацию и воспитывал в училище будущих, Мурашовых, он продолжал оставаться знаменитым. У каждого знаменитого человека, как и любого простого, есть Голубая Мечта, к которой он стремится всю жизнь. У капитана второго ранга Мурашова их было целых две: мертвая петля на подводной лодке — это раз. И вторая — утопить «Энтерпрайз».
Что касается первой, то она так до сих пор еще не осуществлена (хотя, кто его знает, может Мурашов и это сделал втихаря где-нибудь в Марианской впадине, просто достижение никем не зафиксировано). Мне лично высший пилотаж в бездне океана представляется столь же вероятным, как торпедный залп в ванне. Но о торпедах — чуть позже.
«Энтерпрайз» интересовал военного моряка Мурашова по многим причинам. Прежде всего, в настоящем мужчине всегда заложена жажда во что-то из чего-то выстрелить и непременно попасть. Тут спорить не станет никто.
А теперь представьте охотника-профессионала, который всю свою сознательную жизнь стрелял только холостыми патронами, и тогда вы немного поймете состояние командира лодки во время боевой службы, когда в аппаратах и на стеллажах торпеды только настоящие! Слава Маринеско и Лунина не давала Мурашову покоя, как любому нормальному подводнику без побочных ассоциаций. И когда американцы спустили на воду свой первый атомный авианосец с бортовым номером «CVN65», капитан второго ранга Мурашов выходил на него в атаку чуть ли не каждую ночь. Мысленно, конечно.
А тут — представляете? — садисты-адмиралы из Главного штаба ВМФ придумывают слежение за авианосной и очень ударной группой вероятнейшего тогда противника и поручают, разумеется, Мурашову. И в один прекрасный день глядит он в перископ — и вот он, «Энтерпрайз», вот он, сладенький, как на ладошке, и штук пятнадцать всяких разных крейсеров, эсминцев и прочих фрегатов вокруг него — как янычары вокруг Осман-паши. Стерегут, значит, будто знают про существование капитана 2 ранга Мурашова. Вообще-то, наверное, знали: говорят, что на каждого советского офицера старше майора в ЦРУ отдельное личное дело заведено. Если это так, то на Мурашова там — как пить дать — выделен целый шкаф.
У командира хищно заблестели глаза, а правый указательный палец машинально несколько раз нажал на несуществующий спусковой крючок несуществующего дробовика. У-у, гад! — солнышко светит, самолеты с катапульт взлетают, антенны крутятся — и стрельнуть нельзя ни разику. Мир на планете нельзя нарушать. Вот если бы дали из Москвы команду.
Хотя Третьей мировой войны тоже не очень-то хотелось. Как же быть? Слежение за вероятным противником подразумевает простую, в общем-то, вещь: держи его, супостата, на прицеле и жди сигнала. Дадут сигнал — топи, не дадут — не топи, терпи, держи и жди, когда скажут топить, или тебя другой сменит месяца через три.
Трудная эта охота, скажу я вам, это все равно, что с похмелюги три часа пялиться на стакан холодного кефира или пива, а руки связаны намер-р-ртво. Да и внутри лодки — не санаторий с бассейнами и девочками. Подводная лодка — это же просто-напросто железный бидон, покрытый снаружи толстенным слоем резины. Представили, да? И что, еще тянет в подводники?
Во-во.
Одни сутки, другие, третьи. А как хочется влепить! Расписаться, как на Рейхстаге, только вместо надписи мелом «Здесь был кап. 2 ранга Мурашов!» — дыру в два трамвая. Вот здесь бы, как раз посередке. даже ночью хорошо видно. А этот гад — нарочно что ли издевается? — ровно в полночь начал самолеты пускать: взлет-посадка, взлет-посадка, туда-сюда.
Огоньки мигают, манят. И капроновое терпение, наконец, не выдержало постоянного трения о ту грань между умственным и физическим трудом, которую ежедневно стирают советские подводники. Капроновое терпение звонко лопнуло, и эхо разлетелось по всем отсекам веером команд. Командир в сердцах звезданул кулаком по столу, разбудив закунявшего вахтенного офицера.
— Хватит, тудыть-растудыть! Торпедная атака! — И весь центральный посмотрел на своего командира с восторгом. — С учебными целями, — добавил Мурашов, несколько охладив пыл экипажа. — Цель — «Энтерпрайз». Ночь, однако, прямо к борту подлезем, хрен заметят.
В центральный вполз минер.
— Учебная фактически, тащ командир?
— Учебная, — подтвердил командир. — Пузырем. Пятый и шестой аппараты освободи.
И представил себе, как американские акустики, а следом за ними и все остальные наперегонки бегут на верхнюю палубу и в панике сигают за борт. Шум воздуха, выплевываемого из торпедного аппарата, не спутаешь ни с чем, а поди, разбери — вышла вместе с воздухом торпеда или нет. На таком-то расстоянии! Командир потер руки, предвкушая приятное. Держись, супостат.
Держись, лапочка.
Перископ провалился вниз, в центральный ворохом посыпались доклады о готовности отсеков, и началось общекорабельное внеплановое мероприятие под волнующим названием «торпедная атака».
— Пятый и шестой аппараты — то-овсь. Пятый, шестой — пли. Имей, подлюка!
Шипение, бульканье, лодка немного проваливается на глубину. Мурашов, прикрыв глаза в блаженстве, представляет себе картину, происходящую сейчас наверху. Сейчас бы еще стопочку! Ладно. Не выдержав, командир цедит: «На перископную глубину!
Поднять перископ!» Ну-ка, что там?
Глянул в окуляры, повертел, та-ак. нашел «Энтерпрайз», и. мама. Нет. МА-МА! МАМОЧКА.
— Минер! Минер, ангидрид твою в перекись марганца.
— Чем стрелял, румын несчастный?!
— Я тебя. я. чем стрелял, фашист?!
— Ничем я не стрелял:
— А так: мы эта. тут с механиком договорились, что он в момент залпа гальюны продует — звуковой эффект тот же, а заодно и говно выкинем, две недели ж не продували, сколько можно его с собой возить:
— Сколько надо, столько и будешь возить! (минер недоумевает — почему именно я?) Пересчитать торпеды.
— Тащ. а что случилось?
— Что случилось, что случилось. «Энтерпрайз» горит. Считай давай, говнострел-умелец!
Минер пожал плечами и пошел тыкать пальцем по стеллажам: плюс в аппаратах: плюс корма: А в перископе — картина. Глянем?
Ух, горит! Хорошо горит. Не просто горит — полыхает. В темноте здорово видно. Зрелище.
Дым, языки пламени, люди маленькими насекомыми бегают по полетной палубе — словом, полный комплект. Доигрался! Долбанули «Энтерпрайз»! Это вам не хухры-мухры. Ой, что будет.
Особист торчит посреди центрального и все никак решение принять не может — дар речи потерял.
— Центральный минеру! Тащ командир, все торпеды на месте! Я не знаю, чего это он. А что, правда — горит?
— Пашшел. Ищи, чем утопил этот утюг, и пока не найдешь.
— Не, ну говном — это навряд ли: то есть, «Есть!» А что, взаправду утоп уже?
Как известно, случайностей на свете не бывает. Каждая «случайность» — это непознанная закономерность. Долго еще бедный капитан 2 ранга Мурашов ломал голову над причинно-следственной связью, соединяющей воедино боевой порыв, пузырь воздуха, фекалии и подбитый авианосец. Долго и напрасно.
Потому что все было очень просто: раз полеты — значит, авианосец должен идти с одной скоростью и одним курсом, чтобы летчик при посадке не промахнулся. Он и шел. А тут услыхали пузырь, потом увидали посреди лунной дорожки перископ, ну и сдали нервишки.
Вильнул здоровенный кораблик, уклоняясь от «торпеды», самолетик-то и совершил посадку маленько не туда — прямехонько в центральную надстройку авианосца, «остров» называется. Ну, трах-бабах и все такое прочее, как говорил знаменитый Роберт Бернс. Вдобавок еще и своему крейсеру УРО «Белкнап» в скулу носом влепились. А наши под водой тем временем торпеды считали, обалдев.
А все потому, что нет у американцев аппаратуры, которая лодки по запаху фекалий различает. Правда, у нас тоже.
. На пирсе в базе лодку встречал лично командующий флотом. Выслушал доклад, насупившись, а когда командир уже приготовился ко вставлению, выложил ему две звезды: одну — Красную — на грудь, вторую — поменьше — на погон. В добавление к уже имеющимся. И сказал:
— Езжай-ка ты, лучше, Мурашов, в училище. Учи там будущих флотоводцев, здесь тебя оставлять опасно — чего доброго, еще первую мечту вздумаешь осуществить.
А через полгода «Энтерпрайз» прошел внеплановый ремонт и снова вышел бороздить просторы и пускать авиацию, и снова за ним кто-то гонялся. он был такой чистенький, новенький, с иголочки, под флагом полосатым, и ничто не напоминало, что не так давно «Здесь был кап. 2 р. Мурашов».
Юрий ЗАВРАЖНЫЙ, www.bigler.ru
П.С. «Освободители»-вояки с Jenterprajz, несущие «мир» во всем мире». Конечно многие из них железные профи и достойны уважения. НО..против кого они воюют и за что. Jenterprajz-avianosec.na.vojne
Источник: aftershock.news
Пожар на авианосце USS Enterprise (CVN-65) 14 января 1969 г.
Погибло 27 человек, 343 ранено, потеряно 15 самолётов (стоимостью 5-7 млн долларов каждый).
Ущерб, нанесенный кораблю, был оценен в 6,4 млн. долларов.
Не знаю, как там звали командира «Энтерпрайза», наша история его не помнит, а только служил параллельно ему в славном подводном флоте Союза Советских Социалистических Республик знаменитый командир по фамилии Мурашов.
Знаменитый — потому что знаменитый.
И все тут.
Даже потом, когда он уже под закат молодости защитил диссертацию и воспитывал в училище будущих Мурашовых, он продолжал оставаться знаменитым.
У каждого знаменитого человека, как и любого простого, есть Голубая Мечта, к которой он стремится всю жизнь.
У капитана второго ранга Мурашова их было целых две:
1) Мертвая петля на подводной лодке.
2) Утопить «Энтерпрайз».
USS Enterprise в Средиземном море 18 июня 1964 года.
Что касается первой, то она так до сих пор еще не осуществлена (хотя, кто его знает, может Мурашов и это сделал втихаря, где-нибудь в Марианской впадине, просто достижение никем не зафиксировано).
Мне лично высший пилотаж в бездне океана представляется столь же вероятным, как торпедный залп в ванне.
Но о торпедах — чуть позже.
«Энтерпрайз» интересовал военного моряка Мурашова по многим причинам.
Прежде всего, в настоящем мужчине всегда заложена жажда во что-то из чего-то выстрелить и непременно попасть.
Тут спорить не станет никто.
А теперь представьте охотника-профессионала, который всю свою сознательную жизнь стрелял только холостыми патронами, и тогда вы немного поймете состояние командира лодки во время боевой службы, когда в аппаратах и на стеллажах торпеды только настоящие!
Слава Маринеско и Лунина не давала Мурашову покоя, как любому нормальному подводнику без побочных ассоциаций.
И когда американцы спустили на воду свой первый атомный авианосец с бортовым номером «CVN-65», капитан второго ранга Мурашов выходил на него в атаку чуть ли не каждую ночь.
Мысленно, конечно.
И вдруг — невероятное стечение обстоятельств!
Садисты-адмиралы из Главного штаба ВМФ придумывают слежение за авианосной и очень ударной группой вероятнейшего тогда противника, и поручают, разумеется, Мурашову.
И в один прекрасный день глядит он в перископ — и вот он, «Энтерпрайз», вот он, сладенький, как на ладошке, и штук пятнадцать всяких разных крейсеров, эсминцев и прочих фрегатов вокруг него — как янычары вокруг Осман-паши.
Стерегут, значит, будто знают про существование капитана 2-го ранга Мурашова.
Вообще-то, наверно, знали: говорят, что на каждого советского офицера старше майора в ЦРУ отдельное личное дело заведено.
Если это так, то на Мурашова там — как пить дать — выделен целый шкаф.
У командира хищно заблестели глаза, а правый указательный палец машинально несколько раз нажал на несуществующий спусковой крючок несуществующего дробовика.
— У-у-у, гад!
Солнышко светит, самолеты с катапульт взлетают, антенны крутятся — а стрельнуть нельзя ни разику.
Мир на планете нельзя нарушать.
Вот если бы дали из Москвы команду.
Хотя третьей мировой войны тоже не очень-то хотелось.
Как же быть?
Слежение за вероятным противником подразумевает простую, в общем-то, вещь: держи его, супостата, на прицеле и жди сигнала.
Дадут сигнал — топи, не дадут — не топи, терпи, держи и жди, когда скажут топить, или тебя другой сменит месяца через три.
Трудная эта охота, скажу я вам, это все равно, что с похмелюги три часа пялиться на стакан холодного кефира или пива, а руки связаны намер-р-ртво.
Да и внутри лодки — не санаторий с бассейнами и девочками.
Подводная лодка — это же просто-напросто железный бидон, покрытый снаружи толстенным слоем резины.
Представили, да?
И что, еще тянет в подводники?
Во-во.
Одни сутки, другие, третьи.
А как хочется влепить!
Расписаться, как на Рейхстаге, только вместо надписи мелом «Здесь был кап. 2 ранга Мурашов!» — дыру в два трамвая.
Вот здесь бы, как раз посередке.
Даже ночью хорошо видно.
А этот гад — нарочно, что ли издевается? — ровно в полночь начал самолеты пускать: взлет-посадка, взлет-посадка, туда-сюда.
Огоньки мигают, манят.
И капроновое терпение, наконец, не выдержало постоянного трения об ту грань между умственным и физическим трудом, которую ежедневно стирают советские подводники.
Капроновое терпение звонко лопнуло, и эхо разлетелось по всем отсекам веером команд.
Командир в сердцах звезданул кулаком по столу, разбудив закунявшего вахтенного офицера.
— Хватит, тудыть-растудыть! Торпедная атака! — И весь «Центральный» посмотрел на своего командира с восторгом.
— С учебными целями, — добавил Мурашов, несколько охладив пыл экипажа.
— Цель — «Энтерпрайз». Ночь, однако, прямо к борту подлезем, хрен заметят.
В центральный вполз минер.
— Учебная фактически, тащ командир?
— Учебная, — подтвердил командир. — Пузырем. Пятый и шестой аппараты освободи.
И представил себе, как американские акустики, а следом за ними и все остальные наперегонки бегут на верхнюю палубу и в панике сигают за борт.
Шум воздуха, выплевываемого из торпедного аппарата, не спутаешь ни с чем, а поди, разбери — вышла вместе с воздухом торпеда или нет.
На таком-то расстоянии!
Командир потер руки, предвкушая приятное.
Держись, супостат.
Держись, лапочка.
Перископ провалился вниз, в “Центральный” ворохом посыпались доклады о готовности отсеков, и началось общекорабельное внеплановое мероприятие под волнующим названием «торпедная атака».
— Пятый и шестой аппараты — то-овсь. Пятый, шестой — пли. Имей, подлюка!
— Есть пли! — отрепетовал механик. — Воздуха не жалеть!
Шипение, бульканье, лодка слегка вздрогнула.
Через некоторое время в центральном появился неприятный запах, и все завращали носами.
Мурашов, прикрыв глаза в блаженстве, представляет себе картину, происходящую сейчас наверху.
Сейчас бы еще стопочку!
Ладно.
Не выдержав, командир цедит: «На перископную глубину! Поднять перископ!»
Ну-ка, что там? Так.
Глянул в окуляры, повертел, та-ак. нашел «Энтерпрайз», и. мама.
Нет. Не так.
— МА-МА! МАМОЧКА.
— Минер! Минер, ангидрид твою в перекись марганца.
— Здесь минер.
— Чем стрелял, румын несчастный?!
— Тащ.
— Я тебя. я. чем стрелял, фашист?!
— Ничем я не стрелял:
— Как это — ничем?!
— А так: мы эта. тут с механиком договорились, что он в момент залпа гальюны продует — звуковой эффект тот же, а заодно и гомно выкинем, две недели ж не продували, сколько можно его с собой возить:
— Сколько надо, столько и будешь возить! (минер недоумевает — почему именно я?) Пересчитать торпеды.
— Тащ. а что случилось?
— Что случилось, что случилось. «Энтерпрайз» горит. Считай давай, гомнострел-умелец!
Минер пожал плечами и пошел тыкать пальцем по стеллажам: плюс в аппаратах: плюс корма.
А в перископе — картина. Глянем?
Ух, горит!
Хорошо горит…
Не просто горит – полыхает!
В темноте здорово видно.
Зрелище.
Дым, языки пламени, люди маленькими насекомыми бегают по полетной палубе — словом, полный комплект.
Доигрался!
Долбанули «Энтерпрайз»!
Это вам не хухры-мухры.
Ой, что будет.
Особист торчит посреди центрального и все никак решение принять не может: дар речи потерял.
— Центральный минеру! Тащ командир, все торпеды на месте! Я не знаю, чего это он. А что, правда — горит?
— Пашшел. Ищи, чем утопил этот утюг, и пока не найдешь.
— Не, ну гомном — это навряд ли: То есть «Есть!»: А что, взаправду утоп уже?
— .
-Товарищ командир, цель номер три опасно приближается, дистанция пятнадцать кабельтов. — прервал размышления и догадки доклад акустика.
— Срочное погружение! Турбине вперед девяносто три! Боцман, ныряй на сто метров…
«Энтерпрайз» ни с того, ни с сего ушел прочь от советского побережья восвояси, а лодке приказали скрытно вернуться в родную базу.
В точке всплытия поджидал БПК с комиссией.
Сразу же изъяли вахтенный журнал и штурманские карты.
Поочередно опросили всех свидетелей и участников «атаки» и заставили письменно изложить события такого-то числа.
И вырисовалось вот что:
О присутствии в данном районе советской субмарины командир авианосца наверняка знал, а значит, знало и все его охранение.
Знал он также, что контакт с ней потерян.
Это можно расценить, как отрыв АУГ от лодки, но дальнее охранение — тоже подводные лодки — все равно должны были продолжать поиск.
Наверняка знала о потере контакта и вся ходовая вахта авианосца.
Знали, и потому смотрели в оба.
И тут — в лунной дорожке какой-нибудь сигнальщик видит перископ.
Докладывает, разумеется (у них за это дело крупная денежная премия, между прочим).
Командование авианосца волнуется, луна прячется в облаках, и перископ скрывается (чтобы оптику в дерьме не запачкать).
Все напряженно пялятся на воду, оповещают корабли охранения, а авианосец идет, не меняя курса, потому что самолеты заходят на посадку.
Тут снова выглядывает луна, четко виден вышедший пузырь — в лунной опять же дорожке — и акустики кричат, что слышат торпедный залп.
Рулевой и не выдержал, повернул, уклоняясь от «торпед» — так или иначе, история умалчивает, но самолет не туда сел, врезался и загорелся.
Факт состоит в том, что по сведениям агентурной разведки и по дипломатическим каналам, в том месте и в то время, где наша лодка продувала гальюны, на авианосце произошел пожар вследствие аварийной посадки самолета, врезавшегося в рядом стоящие, а в довершение всего авианосец еще и слегка влепил носом в борт своего же крейсера УРО «Белкнап».
Опять же, через военного атташе производился запрос о наличии в том районе советских подводных лодок.
Разумеется, вежливо ответили, что никаких лодок нет, а ТУ — быстренько вернули.
. Автономка Мурашова закончилась досрочно…
. На пирсе в базе лодку встречал лично командующий флотом.
Выслушал доклад, насупившись, а когда командир уже приготовился ко вставлению, выложил ему две звезды: одну (большую и Красную) — на грудь, вторую — поменьше — на погон.
В добавление к уже имеющимся.
И сказал:
— Ну что ж, родной, одну свою мечту ты осуществил.
«Энтерпрайз» минимум на полгода выведен из строя.
За такое не грех и Героя дать.
Но — не судьба.
Подписывается международное соглашение о предотвращении конфликтов в море и воздухе путем запрещения имитации боевых атак.
Табанили его только америкосы.
Теперь, может, и они поймут его пользу, потому как ремонт «Энтерпрайза» им в копеечку вылетит.
Но! — тебя там не было.
Ты понял?
И экипажу объясни.
Ну, органы возьмут подписку о неразглашении, само собой.
Объяснять янкам, что ты не имитировал торпедную атаку, а просто гальюны продувал, никто не станет.
Во-первых, это их только разозлит, а во-вторых, смешно просто.
Еще возьмут и не подпишут соглашение, реванша искать будут.
ТАСС уже сообщил об аварии на «Энтерпрайзе» и заявил, что наших кораблей в этом районе не находилось.
Так что, извини, вот тебе Орден Красного Знамени — это все, что в моих силах.
Да и вообще, не пора ли ему на покой? командующий повернулся к комдиву.
— А то ведь, насколько я знаю, еще одна мечта осталась, неосуществленная. Есть места?
— Найдем, товарищ командующий. Это — его последняя автономка. Готово представление на перевод в учебный центр, начальником тактического цикла.
— Езжай-ка ты, лучше, Мурашов, в училище.
Учи там будущих флотоводцев, а здесь тебя оставлять опасно — чего доброго, еще первую мечту вздумаешь осуществить.
А через полгода «Энтерпрайз» прошел внеплановый ремонт и снова вышел бороздить просторы и пускать авиацию, и снова за ним кто-то гонялся.
А он был такой чистенький, новенький, с иголочки, под флагом полосатым, и ничто не напоминало, что не так давно «Здесь был кап. 2 р. Мурашов».
Автор
Капитан 1-го ранга Николай Николаевич Курьянчик
Источник: russellab.livejournal.com