Светит ярко-красная звезда
На моей засаленной пилотке.
Где-то есть большие города,
Ну а я сижу в подводной лодке.
Где-то дискотеки до утра,
Девушки по улицам гуляют…
А у меня торпедный аппарат
Я им словно в тире забавляюсь.
Одежда — потертый х/б,
За пазухой ложка к обеду…
Сижу я в железной трубе,
Вбиваю взрыватель в торпеду.
Медленно спускается на дно
Крейсер с звездно-полосатым флагом —
Может быть снимается кино,
Может просто так оно и надо.
Надо мною натовский буксир,
Их радисты надрывают глотки
А авианосец «Теннесси»
Сделал я вчера подводной лодкой.
А где-то в далекой стране
На той стороне океана,
За пультом — такой же студент,
Не сдавший в колледже матана.
Очень надо отпуск мне добыть —
Две недели минус путь до дому.
Может мне кого-нибудь подбить,
А потом прийти к нему на помощь?
Чувствую, что я не дослужу,
Затоскую по своим знакомым,
Байки Подплава. Выпуск №1 (Читает Александр Викторов)
Я письмо в ракету положу,
Ты лети, лети к родному дому.
Долгопа — мой город родной,
А служба — расплата за смелость,
А кнопки довольно одной,
Чтоб больше о доме не пелось.
Источник: get-tune.cc
Лодка подводная к пирсу подходит по трапу спускается бравый кто это
- Главная
- Игры В соц.сетях
- Игры Для Android и iPhone
Ответы к игре CodyCross : Кроссворды – Подводный мир – ГРУППА 36 – Пазл 1
Ответы к игре CodyCross : Кроссворды
«Пушистое» скопление водяных паров в небе — ОБЛАКО
Соус из сваренных томатов — КЕТЧУП
Деревянный шест у копья — ДРЕВКО
Навигационное название азимута — ПЕЛЕНГ
Хвостик для движения простейших — ЖГУТИК
__ зала в игре Кто хочет стать миллионером — ПОМОЩЬ
Роскошный особняк монарха — ДВОРЕЦ
Второй чемпион мира по шахматам — ЛАСКЕР
Очистки и плёнки после обмолота зерна — МЯКИНА
Еще не комсомолец, но уже не октябрёнок — ПИОНЕР
Криминальное занятие для рейдера — ЗАХВАТ
Гимнастический снаряд в виде перекладины — ТУРНИК
Злодей из мультфильма про Аладдина — ДЖАФАР
Богиня любви в Древней Греции — ВЕНЕРА
Этот камень приходится грызть всем студентам — ГРАНИТ
Управление согласием на использование файлов cookie
Чтобы обеспечить наилучшие впечатления, мы используем такие технологии, как файлы cookie, для хранения и/или доступа к информации об устройстве. Согласие с этими технологиями позволит нам обрабатывать такие данные, как поведение при просмотре или уникальные идентификаторы на этом сайте. Отсутствие согласия или отзыв согласия может отрицательно сказаться на некоторых функциях и функциях.
Классная ПЕСНЯ! МОРСКОЙ ДЕСАНТ. ПОСЛУШАЙТЕ!
Functional Functional Always active
The technical storage or access is strictly necessary for the legitimate purpose of enabling the use of a specific service explicitly requested by the subscriber or user, or for the sole purpose of carrying out the transmission of a communication over an electronic communications network.
Preferences Preferences
The technical storage or access is necessary for the legitimate purpose of storing preferences that are not requested by the subscriber or user.
Statistics Statistics
The technical storage or access that is used exclusively for statistical purposes. The technical storage or access that is used exclusively for anonymous statistical purposes. Without a subpoena, voluntary compliance on the part of your Internet Service Provider, or additional records from a third party, information stored or retrieved for this purpose alone cannot usually be used to identify you.
Marketing Marketing
The technical storage or access is required to create user profiles to send advertising, or to track the user on a website or across several websites for similar marketing purposes.
Источник: maksigon.ru
Лодка подводная к пирсу подходит по трапу спускается бравый кто это
Прошла неделя, и это моё небольшое приключение постепенно стало забываться. Я старался не думать о том, что могло произойти, не наткнись я случайно на судёнышко моих спасителей. Конечно, меня бы искали. Утром задействовали бы все способные плавать средства, а может быть, подняли и самолёт. Но что толку?
За ночь я мог оказаться так далеко в открытом море, что всё это не имело бы уже смысла. В заступничество высших сил, будучи комсомольцем и идейным атеистом, я тогда не особенно верил. Видение, промелькнувшее в моём воспалённом мозгу, я безжалостно списал на усталость. Но всё равно что-то после этого случая осталось в душе недосказанное, что-то смутило её и заставило встрепенуться. Воистину блаженны минуты, когда коснется души неведомая сущность!
Вернувшись на базу, мы крепко-накрепко привязались к пирсу в надежде на то, что какое-то время нам наконецто дадут отдохнуть на берегу. После швартовки экипаж строем, с личными вещами, весело галдя, отбыл на берег в казарму. На борту остался дежурный по кораблю (в наказание от старпома за опоздание на вахту им оказался я) и, как обычно, восемь матросов-вахтенных. Моё первое дежурство на новом месте не обошлось без приключения.
Началось с того, что я три часа не мог найти одного из своих верхних вахтенных, то есть того бездельника, который должен с автоматом на пузе стоять у трапа, кричать «стой, кто идёт» и никого посторонних не пускать на борт. Это только в анекдоте можно быть абсолютно уверенным, что никто и никуда не денется с подводной лодки. Но вот всё как в анекдоте: подводная лодка, матросы, но семь на месте, а одного нет.
Три часа безуспешных поисков. Лично проверены все закоулки на борту, на карачках обследованы все трюма, аккумуляторные ямы и даже цистерны. Только и осталось, что поискать в кастрюлях да чайниках на камбузе. В том, что Кульков не уходил с пирса, я был уверен на сто процентов, так как после отбытия экипажа сам всё время там находился и никого бы мимо себя не пропустил.
Неужели утонул? Едва в моей голове промелькнула эта шальная мысль, как я тут же почувствовал себя неважно: мой матрос с автоматом и тяжеленным подсумком, в котором шестьдесят патронов (которые, кстати, ещё и числятся на мне!), поскользнулся на палубе, упал за борт и лежит сейчас, бедняга, на дне. Я уже мысленно вижу тянущиеся ко мне руки его обезумевшей матери: «Не уберёг. Не доглядел!». Сорванные погоны, наручники, суд, тюрьма. И только я собрался было тоже пойти утопиться, как прибежали двое бойцов, отправленных на поиски:
– Нашли? Где? – Задохнулся я от волнения.
Как – спит? Не могу поверить. Там же температура как в доменной печи! Пирс же весь железный и за день раскалился на солнце чуть ли не докрасна! Да в нём не то что спать – на него смотреть страшно!
Но, как показало дальнейшее разбирательство, Кульков и в самом деле был внутри огнедышащего плавпирса и действительно там спал. И это вам ещё один пример несгибаемого духа, неслыханной выносливости и богатырского здоровья советских моряков.
Несмотря на допрос с пристрастием, для меня так и осталось великой тайной, где же Кулькову удалось раздобыть выпивку за то крайне небольшое время, что прошло с момента швартовки. Невероятно, но уже через пять минут после заступления на вахту наш герой вместе с бутылкой вонючей хунтотовки оказался в раскалённом чреве пирса, вылил себе в глотку всё её содержимое и тут же, абсолютно счастливый, упал на гниющие в ржавой грязи старые матрацы.
В таком неприглядном виде нами и было обнаружено его дымящееся уже туловище. Кульков, сваленный с ног зелёным змием в двух метрах от своего боевого поста, беспечно спал здоровым сном младенца. Что снилось ему, когда, жмурясь в свете направленного в лицо фонаря, он трогательно сопел и сладко причмокивал?
В том, что Кульков алкаш и скотина, я имел возможность убедиться несколько раньше. Сплавил мне это чудо минёр с соседней лодки, мой однокашник, за что я его потом не раз от души «благодарил». Как обычно, перед выходом на боевую службу лодку начинают снаряжать, как говорится, «с миру по нитке».
Помимо всего прочего начинается усиленная доукомплектация экипажа личным составом и, как всегда в таких случаях, всяким сбродом. Оно и понятно: какой же командир добровольно отдаст нормальных матросов, а спихнуть по случаю каких-нибудь уродов – это всегда пожалуйста. Так и мы месяц назад вышли в море с наполовину чужим экипажем, который, как кота в мешке, сами не выбирали.
Как-то во время ежедневного проворачивания оружия и технических средств у меня возникла необходимость промыть кое-какое своё электрооборудование. А чем на флоте обычно оно промывается? Правильно, – тонким слоем спирта. Это когда, замахнув стакан, надо усиленно дышать на обрабатываемую поверхность и тщательно растирать достигающие её пары.
Но в те далёкие времена подобного рода высший пилотаж в уходе за вверенной материальной частью я ещё не освоил и был искренне уверен, что весь спирт, выдаваемый для технических нужд, именно на эти нужды и тратится. И никуда больше, упаси Бог! Поэтому, когда в один прекрасный день я появился в первом отсеке с полной кружкой спирта, Кульков, учуявший его дразнящий аромат из другого конца помещения, понял, что сейчас произойдёт непоправимое – целая кружка драгоценнейшей жидкости у дурака-лейтенанта будет использована не по назначению и пропадёт самым бездарным образом.
Я тогда ещё не знал о феноменальных способностях Кулькова пить всё, что горит, поэтому, недолго думая, согласился на искреннее предложение помочь. Прибор, ожидавший своего технического обслуживания, находился в узкой щели между лежащими на стеллаже торпедами и ребристым, в кабелях и трубопроводах, левым бортом отсека. Добраться до него было не так-то просто.
Это было возможно только через верх, выполнив ряд акробатических упражнений – свесившись вниз головой и зацепившись каким-нибудь непостижимым образом пятками. Именно это мы и попытались изобразить. Кульков вызвался спуститься сам. Я не возражал. Сидя на торпеде, придерживая его за ноги, я передал вниз ватный тампон и кружку спирта.
Когда через минуту, почуяв неладное, я вытащил Кулькова на поверхность, он оказался в полном порядке – источал на весь отсек неповторимый аромат ретификата, икал и смотрел на меня мутным неузнавающим взглядом. За те несколько секунд, что я держал его за ноги, он, болтаясь вниз головой, умудрился заглотить двести граммов тёплого 96-процентного неразведённого спирта! А после извлечения наверх безапелляционно заявил:
– А теперь делайте со мной что хотите! – Смачно икнул и решительно добавил: – Мне всё похеру!
И вот сейчас, глядя на спящего богатырским сном Кулькова, обнимающего пустую бутылку, я задавал себе извечный российский вопрос «что делать?», как правильно отреагировать на такое вопиющее, надо сказать, нарушение воинской дисциплины? Оставить без последствий нельзя: скотская натура человека, а Кулькова – в особенности, требует обязательного возмездия за совершённое деяние, иначе – бардак и анархия. Кулькову же, как известно, «всё похеру». Отправив в казарму посыльного с запиской, я предоставил решать проблему «преступления и наказания» вышестоящему начальству.
Пока на берегу принимались судьбоносные для Кулькова решения, он в сумеречном состоянии был извлечён из раскалённого чрева пирса, потом для остужения сброшен в море, выловлен и от греха подальше заперт в гальюне центрального поста.
Разобравшись с делами и немного притомившись, я принял единственное правильное решение в ситуации, когда обстановка не ясна, – лечь поспать. Устроившись в каюте, вытянув ноги, я наконец-то позволил себе немного расслабиться.
И вот – почти тишина, только монотонный гул работающих приборов. Это невероятно, что рядом со мной никого нет! За последние три месяца я впервые остался один. Никто над ухом не говорит, не хлопают двери, на соседних полках и за переборкой не храпят и не возятся! Никто не мельтешит перед глазами, не лезет с дурацкими вопросами и распоряжениями. Я один!
Чтобы понять всю прелесть этого состояния, надо безвылазно просидеть в железной бочке, переполненной людьми, хотя бы месяц.
С этими мыслями под шорох вентилятора, гоняющего по каюте горячий воздух, почти счастливый, я заснул, убаюканный его монотонным гулом.
И снится мне сон. Я – курсант первого курса, отпущен в увольнение. Выхожу из ворот училища. Радостное ощущение беспечности и свободы переполняет всё моё существо. Впереди целый день, и он весь в моём распоряжении! Иду по скверу к остановке автобуса, отдавая честь встречным офицерам и старшекурсникам.
Где-то в мозгах, в самой отдалённой извилине, шевелится беспокойная мысль: «А почему я на первом курсе? Я ведь уже был на пятом, уже защищал диплом и получал кортик. Я же офицер – почему опять первый курс?»
Отвлёкшись, я потерял бдительность и не козырнул какому-то встречному офицеру. Тот остановился и неожиданно стал кричать:
– Взять его! Он уже на первом курсе, а честь отдавать так и не научился!
Кто это? Что-то знакомое в облике и интонациях… Да это же Бивень.
– Почему самовольно оставили вахту? – ревёт он на всю улицу. – Почему Вы покинули корабль? Патруль! Взять его и запереть в гальюне третьего отсека!
Кто-то пытается схватить меня за руки, я вырываюсь и бегу. Сзади слышится голос Баранова, моего командира роты в училище:
– Да он вообще антисоветчик, у него в тетради по истории КПСС вместо конспектов переписаны блатные стихи Высоцкого! Его надо срочно исключить из комсомола!
– У него бардак на лодке, вся вахта пьяная, а он здесь разгуливает! – сквозь топот ног за спиной вторит ему Бивень.
– А меня утопить хотел, столкнул с пирса, потом в гальюне закрыл и не выпускает! – кому-то жалуется, всхлипывая, Кульков.
– И политзанятия он проводит формально, а политработников дармоедами называет! – подпевает откуда-то взявшийся замполит.
Топот и крики становятся громче. Меня пытаются схватить, я вырываюсь, бью кулаком, во что-то попадаю… и просыпаюсь.
Источник: legal-alien.ru