7 апреля 1989 года в Норвежском море затонула атомная подводная лодка К-278 «Комсомолец». Официальная причина — пожар на борту. Погибли 42 советских моряка, 27 были спасены. Но только мичман Виктор Слюсаренко выжил, оказавшись на глубине более 1000 метров.
Путь к причалу.
Я родом из поселка Гнивань Винницкой области. Там работал фрезеровщиком на заводе в Гнивани, там записался в секцию подводного плавания. Потому и призвали на флот. Служил на Северном срочную, да так и остался там. А после свадьбы уехал в Кронштадт.
Тогда же и попал на «Комсомолец».
Изначально он носил другое название — «Плавник». Но наш замполит считал, что лодка должна быть именной. И решили: раз экипаж у нас молодой, все комсомольцы, то пусть будет «Комсомолец».
Треть экипажа была с Украины. Командир Евгений Ванин — киевлянин, трое ребят — мои земляки из Винницкой области. Сказать, что все мы дружили, — ничего не сказать. Даже на суше часто вместе собирались.
‘Остаться в живых’ АПЛ ‘Комсомолец’ К 278 Тайны Века)
«Пожар в седьмом отсеке!»
Вышли в море 28 февраля 1989 года — по плану должны были вернуться 31 мая. Попутно отпраздновал я день рождения, кок испек торт. Вообще настроение в том походе у всех было приподнятое — нам удалось обнаружить несколько американских подводных лодок. Это огромная удача!
7 апреля моя вахта была с 12 ночи и до 4 утра. А пока я отдыхал у себя в каюте. Кушать не стал, нас кормили пять раз в день, физически столько не съесть. Около полудня вышел на построение и инструктаж. И тут в 7м отсеке прозвучал сигнал «пожар».
Как потом выяснилось, матрос там погиб сразу. На разведку пошел мичман — и тоже погиб.
В тот момент «Комсомолец» находился на глубине 350 метров. Срочно начали всплывать. Но сработала аварийная защита атомного реактора — «Комсомолец» потерял ход и стал просто грудой металла. Командир принял решение: сжатым воздухом «продуть» воду из спеццистерн. Всплыли.
Но ситуация ухудшалась с каждой секундой. Шестой и седьмой отсеки в огне. На лодке 400 баллонов со сжатым воздухом. Огонь и кислород — гремучая смесь. Начало гореть даже то, что гореть не должно.
Я был в спасательной группе. Задача — загерметизировать и изолировать горящие отсеки. Мы едва успевали вытаскивать раненых и обожженных ребят. Казалось, вокруг ад — теснота, дым, нечем дышать, и я выношу своего товарища, который остался без кожи. Начались электрические замыкания.
Мы не знали, что творится в шестом и седьмом отсеках, но в остальных ликвидировать возгорание удалось.
На базе знали о ситуации. Над лодкой уже кружили два военных самолета. Нам сообщили, что на помощь идут гражданские суда, люди начали эвакуироваться — прыгать в воду. А мы, спасательная команда, вдохнули свежего воздуха — и полезли обратно в лодку. Надо было забрать секретную документацию и аппаратуру.
В этот момент лодка накренилась. И пошла ко дну.
Шанс для пятерых.
Гибель Атомной подлодки К-278 — Комсомолец / The death of K- 278 — Komsomolets / Wardok
Я находился в эти секунды на своем боевом посту, который был герметично закрыт. Почувствовал, как нос лодки поднимается, поспешил к выходу. Возле трапа столкнулся с командиром, услышал крик дежурного офицера — втроем рванулись по трапу, но тут лодка встала под углом 85 градусов и резко пошла на дно.
Я успел ухватиться за трап, меня окатило холодной водой — оказалось, люк не закрыт. Кому-то из мичманов удалось захлопнуть его ногой. Но мы были в ловушке. У нас горели два отсека, и мы стремительно шли на дно. Правда, через какое-то время лодка встала горизонтально — она так устроена.
Стало чуть легче, не нужно висеть на трапе. Но я уже терял сознание, когда меня подхватили и втащили в выходную камеру. Она была нашим единственным шансом.
Нас там оказалось пятеро.
В камеру начала просачиваться вода, которая под воздействием сжатого кислорода закипала на глазах. По учениям я знал, что будет дальше. Мы оказались в могиле. И тут снизу постучали. Командир приказал открыть люк, мы чуть замешкались.
И, как оказалось, эти несколько секунд спасли нам жизнь — лодка резко провалилась. Начались взрывы. Стуки прекратились.
Остаться в живых…
7 апреля страна вспоминала моряков с затонувшей атомной подводной лодки «Комсомолец». Двадцать шесть лет назад, 7 апреля 1989 года, глубоководная атомная подводная лодка К-278 возвращалась с боевой службы в нейтральных водах Норвежского моря, когда в одном из отсеков произошёл пожар. Стремительно развивавшаяся аварийная ситуация привела к затоплению подлодки и гибели большей части экипажа. Тогда от ожогов, удушья и переохлаждения погибли 42 человека. Спастись удалось лишь 27-ми, и в их числе – капитан второго ранга запаса Андрей Степанов.
С 2003 года Андрей Леонидович с семьей живет в деревне Колтуши, которая теперь по праву считается «столицей» ветеранов Краснознаменного Северного флота. Накануне траурной даты мы встретились, чтобы поговорить о его службе на «Комсомольце» и тех трагических событиях, участником которых ему выпало стать.
Рекорд «золотой рыбки»
«На «Комсомольце» я служил с августа 1987 по 1989 год, – рассказывает Андрей Леонидович. – Это была самая современная модель атомной подлодки на то время. Она не предназначалась для массового уничтожения противника, а служила морским щитом против субмарин с ядерным оружием, которые могли угрожать нашим городам.
На борту находились две ракеты с ядерным боезапасом для уничтожения кораблей или подлодок возможного агрессора». Этот атомоход сразу же окрестили «золотой рыбкой». Он действительно обошелся нашей стране в умопомрачительную сумму. Только совсем недавно выяснилось, что на строительство «К-278» было израсходовано свыше миллиарда рублей – огромные по тому времени деньги. Это соответствовало затратам на сооружение трех обычных атомоходов или орбитальной космической станции.
Но самая большая в мире подводная лодка была к тому же еще и экспериментальной. Высотой она соперничала с девятиэтажным домом, длина составляла 122 метра, ширина – 11 с половиной. Ее сверхпрочный титановый корпус выдерживал погружение на километровую глубину – этот суперсекретный рекорд (по разным источникам, либо 1027, либо 1032 метра) зафиксирован в августе 1984 года.
Ничто не предвещало трагедии
«На такой чудо-лодке служить было интересно, но очень нелегко, напряжённо, – вспоминает Андрей Леонидович. – Она могла находиться под водой без всплытия 90 суток. 28 февраля 1989 года команда вышла в поход, запланировав вернуться 31 мая. Три месяца мы должны были нести боевую вахту без всплытия.
За несколько дней до этого подлодка получила название «Комсомолец» (прежде она носила имя «Плавник»)». На борту подводной лодки находился сменный 604-й экипаж под командованием капитана 1-го ранга Е. А. Ванина. Основной экипаж «К-278» остался на берегу.
«В этом походе я был командиром электронавигационной группы, – продолжает Андрей Леонидович. – В составе экипажа было три офицера штурманских специальностей, вахты длились по 4 часа, чередуясь с 8 часами отдыха. Между вахтами ежедневные учения, где отрабатывались так называемые задачи по борьбе за живучесть. На подлодке свои законы, все знают, что могут возникнуть ситуации, когда тот, кто оказывается рядом, должен быть надежен, как самый верный друг. Именно поэтому экипаж очень серьезно относился к учениям.
В свободное время обычно читали, смотрели фильмы. У нас на «Комсомольце», по-моему, у единственных в то время, был видеомагнитофон – кажется, «Панасоник», смотрели в основном боевики и комедии. Любимая настольная игра – домино, азартно забивали «козла», были свои чемпионы. Все полтора месяца автономного плавания, вплоть до дня аварии, проходили без каких-либо даже незначительных происшествий, в штатном режиме, спокойно и ровно».
Но как же случилось, что гордость Военно-Морского Флота СССР потерпела жестокую катастрофу и опровергла миф о своей непотопляемости, и в конечном счете легла на полуторакилометровую глубину вдалеке от родных берегов?
Час беды
«Начало похода складывалось удачно, – уверен Андрей Леонидович. – Как известно, в те годы противостояние между капиталистическим и социалистическим лагерями было довольно напряжённым, и в пограничных морях было много разведывательных и боевых кораблей. Мы обнаружили несколько иностранных подлодок, вели за ними слежение».
В этот день, 7 апреля 1989 года, атомная подводная лодка «Комсомолец» находилась в подводном положении на глубине более 350 метров.
«Я отсыпался после вахты, когда примерно в 11 часов утра раздался сигнал аварийной тревоги, – вспоминает Андрей Леонидович. – Вскочил, оделся и бросился в третий отсек, где находилось мое «рабочее место». Никто толком не мог понять, что именно произошло, – в 11.00 центральный пост доложил, что во всех отсеках никаких замечаний нет, а уже через три минуты загорелся знак превышения температуры в седьмом отсеке выше 70 градусов. Причем ситуация развивалась молниеносно – матрос не успел ничего доложить на центральный пост, через две минуты он уже не отвечал. Скорее всего, истинную причину аварии видел только он.
С центрального поста в шестой отсек направили мичмана Колотилина, который успел доложить, что наблюдает расплав жидкости по левому или правому борту, сейчас уже не помню. После этого связь с мичманом прекратилась, он погиб от удушья. Первые две потери, хотя и вызвали тревогу, но не посеяли паники среди плавсостава, который был тщательно подобран и обучен действовать в любых экстремальных ситуациях.
Минут через пятнадцать после сигнала тревоги командир уже поднимал перископ в надводное положение. Моей задачей была проверка возможности безопасного всплытия – лодка находилась в районе рыболовецкого промысла. Уже в пяти отсеках бушевал пожар, лодка начала стремительно заполняться угарным газом. Люди падали в обморок. Связь пропала.
Не дожидаясь результатов проверки, командир отдал команду на аварийное всплытие.
Стали всплывать. До глубины 150 метров лодка имела нормальный ход, но затем сработала аварийная автоматическая защита атомного реактора, который двигал лодку, и он перестал работать. Лодка была тяжёлой, и стала резко проваливаться в глубину. Она превратилась в безжизненную груду металла.
Командир принял решение: сжатым воздухом «продуть» всю воду из спеццистерн (они служили для придания тяжести субмарине, чтобы быстро погружаться). После этого мы всплыли на поверхность. И в этот же момент весь запас воздуха ушёл в горящие шестой и седьмой отсеки, потому что на трубопроводах прогорели прокладки. Это был воздух высокого давления, за счёт которого команда должна была существовать весь поход.
На лодке было 400 баллонов по 400 литров воздуха в каждом. Вырвавшийся на волю, он позволил загореться даже тому, что не должно было гореть. Температура в горящих отсеках превысила тысячу градусов, начал плавиться металл, не осталось никакой надежды проникнуть туда. Тем не менее всплытие произошло.
Где-то к 14.00 – 15.00 ситуация на подлодке была уже стабильная, экипаж смог погасить пожар в третьем, четвертом и пятом отсеках, а шестой и седьмой горели – мы пытались тушить пожар методом герметизации. Казалось бы, обстановка более или менее стабилизировалась, и мы начали выносить пострадавших».
Катастрофа
«Комсомолец» смог всплыть, и экипаж успел поверить, что опасность миновала. Эта надежда жила почти четыре часа, пока лодка уверенно держалась на плаву. В это время моряки перевязывали раненых, проветривали помещения. Вдруг лодка задрала нос и стремительно пошла ко дну. Выжить удалось тем, кто остался снаружи.«Около 17.00 субмарина начала тонуть, – рассказывает Андрей Леонидович. – Лодка была оборудована двумя спасательными плотами, но один не раскрылся, а второй гигантской волной перекинуло с одного борта на другой как раз в тот момент, когда большая часть экипажа была готова погрузиться на него.
Я находился как раз с той стороны лодки, куда кинуло плот. Взобрался на него одним из первых. Люди вплавь добирались до спасительного островка, но многие, наоборот, отдалялись от тонущей лодки, боясь быть затянутыми в образовавшуюся воронку. Под тяжестью тел плот превратился в некое подобие огромной чаши с ледяной водой, и я оказался на самом дне.
Командир вышел наверх, осмотрел акваторию, что происходит вокруг, но, зная, что внизу еще осталась часть экипажа, он добровольно, при полной памяти, нырнул вниз. И когда мы говорим, что такое воинский долг – это он и есть, наверное.
До спасательной капсулы в рубке лодки добраться смогли пятеро, в том числе и наш командир. Но корпус лодки начал лопаться, а капсула никак не отсоединялась, пока на глубине почти 1700 метров от очередного взрыва она не оторвалась и не начала стремительно всплывать.
От перепада давления на поверхности капсулы выдрало люк, мичмана Черникова выбросило из камеры, и он погиб от удара о воду. Вслед за этим капсула затонула вместе с командиром и еще двумя моряками. Спасся только один – мичман Слюсаренко. А мы остались на плоту, по горло в ледяной воде, то и дело накрываемые огромными волнами. Но паники не было.
Только боль за тех, кого в один миг сожрало пламя и поглотила пучина».
Спасение
Прошло не менее полутора часов, прежде чем выжившие в катастрофе «комсомольцы» были подняты на борт подоспевшей на помощь плавбазы «Алексей Хлобыстов». Норвежские рыболовецкие суда и самолеты могли спасти моряков гораздо раньше, но в связи с секретностью корабля должностные инструкции запрещали командиру обращаться за помощью к иностранным государствам.
«Это время на плоту я помню достаточно смутно, – говорит Андрей Леонидович. – После того как лодка ушла под воду, мы услышали какие-то хлопки, взрывы. Мы тогда думали, что это взрыв на подлодке, на которой остался командир. Мы были вместе и поддерживали друг друга, это нас и спасло. Помню, как ребята взяли друг друга за руки, кто-то запел «Врагу не сдается наш гордый «Варяг». Остальные подхватили…
Моряки, и я в том числе, периодически теряли сознание от переохлаждения – в ледяной воде человек может находиться не более десяти-пятнадцати минут, нам же предстояло ожидать помощи почти полтора часа. Люди в буквальном смысле зубами цеплялись за жизнь.
Страха не было до тех пор, пока не увидел подходящих рыбаков на «Алексее Хлобыстове» – обидно было бы погибнуть, когда спасение уже так близко. Плавбаза подошла через час. Но он стоил жизни четырем десяткам моряков. Примерно в 18.30 к нам подошла первая шлюпка. Дальше я помню совсем плохо – плавбаза, пересадка на крейсер «Киров», госпиталь в Североморске… Не хотелось думать о произошедшем, вспоминать, хотелось просто забыть».
И снова в море
Однако возможности человеческого организма безграничны – Андрею Степанову удалось не только выжить в дыму и огне горящей подлодки и в ледяных водах Норвежского моря, но и, единственному из спасенных членов экипажа «Комсомольца», продолжить службу на подводных лодках.
«Никто из выживших офицеров больше не ходил «на глубину», – делится Андрей Леонидович. – У меня же, наверное, психика устроена как-то иначе – вопрос прохождения дальнейшей службы был решен раз и навсегда – только подлодки. До выхода в запас в 2003 году служил еще на трех проектах атомных подводных лодок, в 1997 году окончил Военно-морскую академию им. Кузнецова, последняя воинская должность – флагманский штурман 11 дивизии АПЛ Краснознаменного Северного Флота».
Сегодня Андрей Леонидович руководит одной из санкт-петербургских транспортных компаний, сотрудничает с музеем «Из истории подводного флота России», созданным в 134-й школе Санкт-Петербурга, где учится его сын. Самой главной и дорогой его сердцу наградой капитан второго ранга запаса Андрей Степанов считает орден Красной Звезды – за мужество и самоотверженные действия, проявленные при выполнении воинского долга. Им награждены все члены экипажа атомной подводной лодки «Комсомолец» – и выжившие, и погибшие…
Дату гибели АПЛ «Комсомолец» объявили Днем памяти погибших подводников. Трое из выживших в той аварии умерли уже в наши дни. Не выдержало сердце.
Светлана ЗАВАДСКАЯ
Фото из архива А.Л. Степанова
ПОХОЖИЕ СТАТЬИ
- Реквием над Ладогой
- «А живу я, огромную цену за жизнь заплатив…»
- Моряки, рыбаки, спасатели и первопроходцы
- Мы выбрали море…
Источник: vsevvesti.ru
NRK (Норвегия): машина для убийства, ставшая смертельной ловушкой
Атомная подлодка «Комсомолец» была гордостью советского флота. Для игры в кошки-мышки с британскими и американскими подлодками этот гигант был оснащен ядерным оружием. Зато для экипажа он считался абсолютно безопасным — вплоть до апреля 1989 года, когда будни холодной войны сменились отчаянной борьбой за выживание в ледяных водах. «Эн-эр-ко» вспоминает историю гибели «Комсомольца».
Ян Харальд Томассен (Jan Harald Tomassen), Кристина Калинина (Kristina Kalinina)
7 апреля 1989 года. Гордость советского флота охотится за американскими подлодками у побережья норвежской губернии Финнмарк. Внезапно будни холодной войны сменяются отчаянной борьбой за выживание в ледяных водах. Прошло 30 лет, но атомная подводная лодка до сих пор покоится на дне морском на глубине 1700 метров.
К-278. Это кодовое обозначение советской подлодки, которая в этот апрельский день незаметно скользит на глубине 400 метров.
Для игры в кошки-мышки с британскими и американскими подлодками этот атомный гигант оснащен ядерным оружием и в случае войны получит флагманские полномочия.
Эта подлодка длиной 122 метра и весом 8 тысяч тонн — единственная в своем роде. Больше ни у кого нет двойного корпуса с внутренней частью из титана. И никто и никогда не погружался глубже «Комсомольца».
Рекорд погружения был установлен за пять лет до этого рокового апрельского дня. 4 августа 1984 года экипаж опустился на глубину 1 тысячу 20 метров. Из-за давления люки настолько сжались, что матросы не могли пролезть через них, а из переборок вылетели винты.
В общем, это машина смерти, единственная и неповторимая. Но подводники еще не знают, что вскоре бороться за жизнь придется им самим.
К 7 апреля «Комсомолец» провел в боевом походе уже 39 дней. Лодка находится к юго-востоку от острова Бьёрнэйя (Медвежий), а ближайшая суша — норвежская губерния Финнмарк. По плану на базу на Кольском полуострове полагается прибыть к 30 мая.
Экипаж уже немного расслабился. Отстоявшие ночную вахту отправились отдохнуть. Каждый день рутина: четыре часа вахты, восемь свободных.
Однако в ближайшие часы их ждет жесточайшая борьба за жизнь посреди жара, дыма, ядовитых газов и ледяного холода бескрайнего моря.
«Не дать утонуть»
Часы только что пробили 11 утра, и тишину на борту нарушает пронзительная сирена. Тревога: в седьмом и хвостовом отсеке начался пожар.
Дежурный офицер центрального поста пытается связаться с вахтенным матросом, который должен находиться в горящем отсеке. Но на связь никто не выходит. Огонь перекидывается на электропроводку. Масляные насосы останавливаются, и подводная лодка остается без гидравлического привода. «Комсомолец» замирает на глубине 500 метров.
Игорь Калинин — капитан-лейтенант. На вахту ему заступать позднее, но когда раздается тревога, он тут же занимает свое место, как того требует устав.
С этого момента события разворачиваются стремительно. Отдаются команды, и подводники спешат их выполнять.
На борту никакой паники. Что делать, команда знает четко, и все убеждены, что все быстро наладится. И когда капитану Евгению Ванину удается вывести подводную лодку на поверхность с помощью балластных цистерн, все решают, что опасность миновала.
Чтобы лодка утонула? Такое даже представить себе невозможно.
К тому же на базе на Кольском о ЧП уже знают. Обещали прислать подмогу.
Но не прошло и 20 минут, а огонь уже охватил все отсеки в хвостовой части подлодки. Резиновая обшивка корпуса, которая блокирует акустические сигналы и не позволяет противнику обнаружить лодку, начинает плавиться. В конце концов капитану ничего не остается, как отдать приказ всем, кто не тушит пламя, собраться на верхней палубе.
Через шесть с половиной часов Ванин приказывает готовиться к эвакуации и спустить спасательные плоты. Гордость советского подводного флота дала течь. А еще через полчаса «Комсомолец» уже идет ко дну кормой вперед. Вместе с ним гибнут часть экипажа и капитан Евгений Ванин.
На поверхности усиливается ветер. Прибывает советский самолет и сбрасывает несколько спасательных плотов. Но морякам не удается зацепить ни один — их попросту сдувает.
Ждать помощи еще долго.
Вода — всего четыре градуса. В теории, жить при такой температуре можно лишь 45 минут. Защитных костюмов нет.
Единственный плот дрейфует кверху дном, и перевернуть его не получается.
Чтобы не пасть духом, подводники начинают петь.
«Испугаться мы даже не успели», — вспоминает Игорь Калинин. Мы сидим за кухонным столом в его квартире в Санкт-Петербурге. Он показывает фотографии подлодки, которой он так гордился. Он сохранил даже фотографии спасательной операции.
Они цепляются за зыбкий спасательный плот и изо всех сил стараются удержаться. Холодно настолько, что снег ложится на руки и не тает. Валы захлестывают плот, и моряки то и дело оказываются под водой. У некоторых уже нет сил держаться.
Их уносит волна.
Вдруг случается то, чего уже никто не ждет. Вдалеке показывается корабль.
«Но пока он подходил, погибли еще несколько человек. Наверное, они слишком рано обрадовались и решили, что спасены», — размышляет Игорь.
Он и сам потерял сознание. Следующее, что он помнит, — как он лежит на палубе спасательной лодки.
«Как меня втащили, я и не помню», — вспоминает он.
Ко дну вместе с ядерным оружием
В Санкт-Петербургском клубе моряков-подводников и ветеранов ВМФ 71-летний Борис Коляда, капитан первого ранга в отставке, с гордостью демонстрирует модель «Комсомольца». Здесь бывшие офицеры с подводной лодки встречаются и вспоминают молодость. На стенах увековечены моменты славы и горечи.
Коляда в том плавании консультировал капитана «Комсомольца». Планировалось, что в следующее плавание Евгений Ванин поведет экипаж уже сам.
В 8 утра Коляда сдал вахту и дремал у себя в каюте, когда посреди бескрайнего моря в дверь постучалась смерть.
Что лодка может пойти ко дну, он даже не предполагал. Один из специалистов на борту установил, что запаса плавучести подлодки хватит на день, а может, и два. Этого достаточно, чтобы благополучно вернуться на базу.
Однако в этот апрельский день теория и практика разошлись. Через несколько часов началась отчаянная борьба за жизнь.
Позднее авария стала головной болью как для ученых, так и для рыбной промышленности. В морской пучине сгинули атомный реактор и ядерное оружие.
Но морякам было важно выжить самим. Об остальном никто не думал.
Вода четыре градуса. Волны сомкнулись над подводной лодкой, а помощь прибудет минимум через час.
«Я оставался на палубе до последнего, и прыгать мне не пришлось. Я просто шагнул в воду и доплыл до плота», — вспоминает Коляда.
Но это вам не теплое море, где можно плавать в свое удовольствие.
«Эвакуация была сложная. Кто-то отчаянно кричал о помощи и уже не мог плыть». Приходилось прощаться с товарищами. Лодка идет ко дну кормой вниз, а с нею — еще шесть человек. Но уникальность «Комсомольца» заключалась еще и в том, что это была единственная подводная лодка со встроенным спасательным аппаратом — всплывающей капсулой.
С ее помощью те шестеро могли спастись — и среди них капитан Евгений Ванин. Он был на верхней палубе, но когда подлодка пошла ко дну, он без сомнений задраил за собой люк. Капитан не бросит своего судна раньше матросов.
Но и здесь теория и практика разошлись. Лодка погружается все глубже, а выпустить капсулу не удается — заклинило.
Это из-за того, что лодка тонула вертикально, считает Коляда.
На глубине почти 1 700 метров «Комсомолец» достигает дна. Наконец, спасательная капсула отстреливается и начинает всплывать.
Но даже она не гарантирует спасения. Уже у самой поверхности от разницы давления срывает люк, и ее затапливает водой.
Выбраться удается лишь одному моряку из пяти. Заполненная водой капсула навсегда исчезает в пучине.
Бессильные очевидцы
На единственном спасательном плоту выжившие держатся изо всех сил. Некоторые висят за бортом и хватаются за леер. Над суровым и безлюдным морем нависло ожидание смерти. Над моряками уже какое-то время кружит советский самолет Ил-38 и тщетно пытается сбросить спасательные плоты. Но их уносит волнами и ветром — то же самое произошло с плотами самой подлодки.
К месту происшествия прилетает и норвежский самолет «Орион». Во время дежурного облета морских районов экипажу поступил сигнал тревоги. Но норвежцы еще не знают, учебная ли тревога или боевая.
Когда они видят плот, все становится ясно. Экипаж делает снимки с воздуха. Плотов решают не сбрасывать. А то от безнадежности моряки будут пытаться до них доплыть — сквозь волны — и непременно утонут.
Спасшиеся же решают, что норвежцы решили им не помогать. Покружив какое-то время над местом происшествия, самолет направляется домой на аэродром Андёйя.
Ничем помочь он не может.
Только к шести часам вечера, через семь часов после начала пожара, советское рыболовецкое судно «Александр Хлобыстов» прибывает по указанным координатам. К удивлению моряков, на плоту еще есть выжившие.
Но немало их товарищей поглотило холодное и бурное море.
Борис Коляда то теряет сознание, но снова приходит в себя, но леер не отпускает — как это ему удается, он и сам не знает. На борту рыболовецкого судна ему оказывают долгожданную медицинскую помощь.
Очнувшись, он видит, как тела его мертвых товарищей складывают в трюм. Они не перенесли испытаний.
Всего трагедия в Норвежском море унесла жизни 42 моряка. Выжившие и сейчас скорбят по товарищам. У многих остались вопросы, а ответов на них так и нет.
«Мама, кто-то же должен служить»
В школе, где учился Сергей Марков, на стене висят 42 черно-белых портрета и карта побережья Северной Норвегии.
Сергей и 41 его товарищ с задания в Норвежском море не вернулись. 82-летняя Роза Маркова перелистывает письма сына. Письма, память и помощь выжившим — все, что осталось у нее в жизни. Сергей был ее единственным сыном, а муж умер.
«Иначе бы у меня совсем ничего не осталось, я бы сошла с ума от горя», — признается она.
Прошло 30 лет, и сейчас она занята годовщиной катастрофы. На траурные мероприятия в Санкт-Петербурге соберутся выжившие и родственники погибших со всего бывшего СССР. Работы — непочатый край.
Но бесконечная боль не отпускает. Хотя старая, слегка сгорбленная женщина и понимает, что ее сын поступил как настоящий советский патриот.
«Он меня все время успокаивал, говорил, что на подлодке не страшно. Уверена, он исполнил свой долг как настоящий мужчина».
Сейчас многим не понять, но так уж нас воспитывали в советское время, говорит Роза. Все были патриоты. А те, кто шел служить подводником, знали и гордились, что они — лучшие.
Кроме того, это семейная традиция. Сергей — моряк в пятом поколении.
Чем он занимается в «автономках» в открытом море, никто не знал. Даже самые близкие о боевых заданиях подлодки не имели ни малейшего представления. Но все понимали: того требует родина. Остальное — государственная тайна.
Время от времени приходили письма. Сергей рассказывал, как проводит свободное время и как они с друзьями готовят праздничный вечер для сослуживцев.
«Мы старались устроить праздник, и я так забегался, что заснул прямо на вахте», — пишет он.
Подлодка считалась непотопляемой
Как ни поразительно, но первые сообщения о том, что что-то пошло не так, появились на советских телеэкранах сразу же после аварии. О предыдущих катастрофах советские власти предпочитали отмалчиваливаться. Однако что это за подлодка, где именно произошла авария и насколько все серьезно, сказано не было. Как бы то ни было, обычно сообщалось еще меньше — все держалось в строжайшем секрете.
Роза даже не думала, что несчастье могло случиться с «Комсомольцем», хотя она и всегда переживала за сына. Но Сергей заверил ее, что лодка надежная и ей ничто не угрожает.
Но пришел отец сослуживца Сергея по Северному флоту. Он рассказал, что «Комсомолец» утонул, и Серей не выжил.
«Это было жутко», — тихо говорит Роза Маркова.
Он так гордился своей службой и безраздельно полагался на подлодку, но она все равно оказалась смертельной ловушкой.
И там, на глубине почти 1 700 метров, недалеко от важнейших рыболовецких угодий Баренцева моря, она лежит и поныне.
Трагедия, развернувшаяся к юго-западу от острова Бьёрнёйя, продлится еще несколько лет. Атомный реактор и ядерное оружие остались на борту утонувшей лодки. Радиация может попасть в море, а ведь еще свежа память об аварии на Чернобыльской АЭС всего три года назад. Тогда огромные районы стали нежилыми, а радиация обнаружилась даже в мясе норвежских оленей.
Только представьте себе, что было бы, если бы радиация попала в море, богатое рыбой. Если бы плутоний — а его период полураспада составляет свыше 24 000 лет — просочился наружу.
Экологическая бомба на дне морском
Несколько недель, месяцев и даже лет после гибели подлодки норвежские газеты пестрели угрожающими заголовками.
Один российский ученый даже предположил, что радиация положит конец лову рыбы в северных водах на целых 600 лет! Другие пророчили, что из-за коррозии радиация просочится наружу самое большее через десять лет.
Фредерик Хауге (Frederic Hauge) и экологическая организация «Беллона» не остались в стороне от дискуссий. Обсуждались разные варианты подъема подлодки.
Однако прошло 30 лет — и ничего.
Атомный реактор не расплавился, а ядерное оружие так и не взорвалось.
Все еще ждем атомной катастрофы в богатом рыбой океане?
После аварии Норвежский институт морских исследований и Агентство по радиационной защите все время начеку. Российские беспилотные суда с дистанционным управлением погружались на место гибели подлодки и провели герметизацию корпуса, законопатив отверстия от взрыва.
А реактор перед тем, как лодка пошла ко дну, удалось заглушить.
Хильде Элисе Хельдал (Hilde Elise Heldal) — ученый-океанолог. Ее задача — следить за состоянием окружающих морей, чтобы потенциальные источники загрязнения не проявляли себя неожиданно.
Кризисного плана нет
«Наши расчеты показывают, что при разгерметизации океанские течения повлекут радиоактивную воду на север и полукругом на восток, а потом на юг и в Баренцево море. Расстояния большие, а воды — целая толща. Концентрация уменьшится, и радиация почти исчезнет. Это значит, что нам ничего не угрожает», — объясняет она.
Риск экологической катастрофы считается настолько незначительным, что кризисный план даже не нужен. Ингер Эйкельманн (Inger Eikelmann), руководитель одного из отделов Норвежского агентства по радиационной защите, уверена: что бы ни случилось, времени принять меры будет предостаточно.
Измерения свидетельствуют, что в последние годы выбросы цезия-137 из клапанов вентиляции подлодки заметно сократились. Кроме того, исследователи полагают, что радиоактивный плутоний даже в случае утечки не будет распространяться по водной массе, а останется в донных отложениях.
Измерять уровень радиации исследователи не прекращают. Но не потому, что ждут неминуемой катастрофы — скорее, чтобы следить за состоянием морских районов, имеющих промысловое и экономическое значение, и держать все на карандаше.
«К нам поступает много вопросов — от рыбной промышленности, от компаний, которые занимаются экспортом. Благодаря нашим исследованиям мы можем их успокоить: морепродукты для здоровья абсолютно безопасны», — объясняет Хильде Элисе Хельдал.
Выводы Института морских исследований и Агентства по радиационной защите подкрепляются докладом Научно-исследовательского института вооруженных сил. Там говорится, что «Комсомолец», несмотря на некоторую неопределенность, не представляет угрозы ни сейчас, ни в будущем.
Даже если каждый день съедать по 600 граммов рыбы, выловленной в районе с радиационным загрязнением, это не повлечет за собой никакого риска для здоровья — уровень радиации все равно останется незначительным, сообщается в докладе.
А что «Беллона»? Экозащитники раньше стояли на баррикадах, требуя либо поднять подлодку, либо гарантировать ее безопасность.
Но сегодня даже Фредерик Хауге признает: большого риска для окружающей среды «Комсомолец» не представляет.
«К тому же у меня сложилось впечатление, что русских больше волновало, как бы кто ни получил доступ к военной тайне на борту лодки», — говорит он.
Невообразимые дни
Возвращаемся за кухонный стол в петербургской многоэтажке. После аварии Игорь Калинин ушел из подводников. Но память осталась.
Вот фотография капитана: он не задумываясь называет его героем. Вот фотографии погибших друзей — они так и не выбрались из ледяной воды.
Воспоминания не покидают его. После всего, что он пережил, он несколько лет не мог даже просто купаться в море.
«Первое время я все не мог осознать, что произошло. Просто в голове не укладывалось. Дни бежали один за другим, а я почти ничего не помню», — говорит он.
«Александр Хлобыстов»
Рыболовецкое судно «Александр Хлобыстов», спасшее 27 членов экипажа «Комсомольца», удостоилось в Мурманске торжественной церемонии.
«Я буду вечно им благодарен», — говорит Игорь Калинин.
Ни Игорь Калинин, ни Борис Коляда на подводный флот не вернулись.
«Врачи запретили», — объясняет Игорь.
Он считает, что врачи и командование не пустили их обратно, потому что не могли поручиться, как они себя поведут.
Если Игорь Калинин совсем ушел «на гражданку», то Борис Коляда остался на флоте и все это время обучал молодых подводников.
Но после той апрельской трагедии под воду он опускался лишь один-единственный раз.
«То была маленькая дизельная лодка. Но все равно будто домой попал», — вспоминает он.
Источник: inosmi.ru