Стоимость полного комплекта снаряжения, при развертывании массового производства, по оценкам будет равна цене не самого крутого джипа. Таким образом, мы реально можем выставить армию в миллион такой «роботопехоты», непобедимых, не рассуждающих, почти неуязвимых, и никогда не бегущих с поля боя солдат. А после, еще и еще — исходного материала по трущобам хватает, срок обучения минимален и нужен по сути лишь для тренировки повиновения команде до уровня условного рефлекса, а произвести таких «крабиков» не сложнее, чем штамповать автомобили.
Энергопитание? Признаюсь, это пока самое слабое место. Аккумуляторов хватает в среднем, на полтора часа боя.
Потому пока мы предлагаем вариант «кентавр»: три тройки с капралами составляют экипаж бронетранспортера, имеющего в десантном отсеке зарядные устройства — предполагается, что в бою капральства будут действовать «роем», сержант же, будучи самым ценным лицом, постоянно находится за броней боевой машины, осуществляя руководство и контроль, ну а лейтенант, это уже должность офицерская, вне поля боя. Таким зарядными устройствами может быть легко оборудована любая машина, танк, БТР, вертолет — и потому, мы не видим трудностей, где зарядить аккумуляторы на поле боя. Вы можете представить наших солдат без техники, даже в джунглях где-то на краю земли? Я — не могу.
Александр Маршал — Усталая подлодка
Ну а теперь, дамы и господа, гвоздь нашей программы! Чтобы вы поняли, как это легко воевать в таких условиях, я предлагаю вам всем поиграть в солдатики! Ноутбуки с джойстиками, розданные вам, это пульты управления. Там на поле, сорок добровольцев в доспехах. Вы можете управлять по вашему выбору, каждый одним из них.
Задача, пройти до конца полигона, поразив большее число выставленных мишеней — чучела, животные, даже танки и бронетранспортеры, русского образца. Каждый может ощутить себя капралом или сержантом будущей непобедимой армии — нет, скорее лейтенантом, ведь вы здесь, на трибуне, а не на поле, где условно идет бой, гремят взрывы и свистят пули?
Сначала нажмите «F1», прочтите инструкцию. Как видите, управление тут предельно простое, на уровне компьютерных игр. Эй, кто нажал красную кнопку — нет, нельзя, это же болевой разрядник! Команда техподдержки, на поле, замените участника номер семнадцать! Простите, вы кнопку на джойстике нажимали до упора — да вы что, это полный разряд!
Больше так не делайте. Эй, ну как там, живой? В реанимацию! Продолжаем.
Господа, помимо того, что кто-то из вас замолвит слово в Пентагоне. Сбор от этой презентации пойдет на организацию полевых испытаний, которые надеюсь, покажут всем сомневающимся несокрушимую мощь нашей роботопехотной армии!
Первая партия боевых модулей будет отправлена в маленькую, но гордую страну, имеющую справедливые претензии к агрессивному северному соседу. ну вы понимаете, господа, о ком я говорю. Батоно Мишико, да перестаньте грызть галстук! Что говорите, «ах, если бы у меня тогда было», ну вот, и отыграете матч-реванш. Только отчет об испытаниях не забудьте, благоприятный, вы поняли?
Автономка или 9-й отсек
И тут галстукоед оборачивается, и я вижу вместо ожидаемой мной рожи сукошвиля — адольфову морду.
Вот приснится же! И гадай теперь, то ли замкнуло на «мы из будущего», то ли воображение подсказывает, что в этой истории Гитлеру без такой «роботопехоты», которую слава богу, еще не изобрели, никак не удержаться! А то было бы, наловил кого попало, в самоходные бронедоспехи сунул, и вперед за фатерлянд, попробуй не исполнить, когда Рейх прикажет быть героем, у нас героем становится любой! А в будущем, неужели и впрямь до такого додумаются?
Хотя если додумаются, флаг им в руки! Представляю армию, где все офицеры умеют лишь кнопки за монитором нажимать, и приходят в ужас оказаться на поле боя, где стреляют, «нам это не по чину»? А солдаты, это гопота, силком засунутая в бронедоспехи, и попробуй не подчинись, на месте получишь электрический стул?
Сан Саныч рассказывал, в мировой истории у древних китайцев так было, они армию комплектовали исключительно теми, кого не жалко, «хорошему человеку нечего делать в солдатах», и что с этим Китаем стало? Или у грузин в войне «три восьмерки», я там не был, но слышал, что как только все пошло не так, грузинский генерал-командующий первым драпанул с фронта, «на совещание с президентом», за ним рванули полковники, за ними капитаны и летехи, в общем ВСЕ офицеры, бежали так резво, что ни один не попал нам в плен? Понимать отказываюсь — трусы везде могут быть, но чтобы ни одного, помнящего свой долг не нашлось? И никого ведь после не уволили, и даже не разжаловали — это здесь, в сорок третьем, офицеру за такое светил бы даже не штрафбат а расстрел, ну так это же сталинский тоталитаризм!
Кот заурчал и ткнулся мордой мне в бок. Вот, серый-хвостатый, с тех пор если не спит где-то у нас в расположении, то бегает за мной, как собака, и иногда лишь исчезает, однажды вернулся с крысой в зубах. Но все здесь уже знают, что это наш кот, не сметь обижать! А ночью обычно у меня в ногах, или под боком, теплый, как грелка.
Вымылся, отчистился, отъелся, распушился — вид обрел самый презентабельный. Точно, домашний раньше был — и где теперь твои хозяева? Любил ты их наверное, если так к людям?
Закрыть Как отключить рекламу?
Ну ничего, хвостатый, скоро в Берлине будем — и за все с немцев спросим. И за твоих хозяев тоже. Поспрашиваем так — а после с теми, кто жив останется, будем строить ГДР.
Да, надо тебя все же назвать? Раз в немецком тылу тебя нашли, будешь Партизаном? Или до Пана сократить, по твоей национальности?
Лазарев Михаил Петрович. Подводная лодка «Воронеж».
От диких фиордов, от гулких скал, от северных берегов.
Эта песня стала уже чем-то вроде гимна. Так же как на эсминцах СФ, выходя в боевой поход из базы, традиция пустить по трансляции, «растаял в далеком тумане Рыбачий, родимая наша земля» — у нас вошло в обычай, в начале похода, на курсе от берега и достаточном уже отдалении, пустить по межотсечной связи эту песню, для морально-психологического настроя. И представляю реакцию чужого акустика, услышавшего это в море, ну а наши на «Куйбышеве» и «Урицком» уже привыкли.
Слышал историю, случившуюся на СФ в конце семидесятых. Идет домой дизельная подлодка, после Атлантики, все устали, два месяца в стометровой стальной трубе, нервы у всех на пределе. У командира день рождения, после поздравления и вручения подарков кэп оставляет в ЦП старпома, «я в первом отсеке отдыхаю, если что приключится — дернешь». И уходит.
Лодка идет на глубине сто, все в норме. Вдруг акустик из своего закутка высовывается, бледный — глаза по пятаку, сказать ничего не может, только рукой к себе старпома подзывает. И протягивает наушники — мол, слушай. Старпом надевает их и тоже офигевает — сквозь морские шумы отчетливо два пьяных голоса ревут «Напрасно старушка ждет сына домой», и еще гармошка играет.
Вообще-то такое явление в военно-морской медицине хорошо известно. Психика так устроена, что если например, поместить человека в одиночную камеру, то уже через пару суток начнутся глюки — причем наиболее часто, именно со звуков. Космонавты наши проходили такое перед полетами в сурдокамерах — «башнях тишины»: уж на что здоровые и тренированные были ребята, а после первых 24 часов и они начинали слышать шум, голоса, музыку — это так наш мозг борется с информационным голоданием. А у моряков это хорошо знакомо в ситуации «один на плоту среди моря» — воспоминания потерпевших кораблекрушение, кто спасался один, этим просто изобилуют, причем бывают и вообще суперглюки — когда с тобой в шлюпке кто-то, знакомый или нет, и ты с ним говоришь и даже рыбу вместе ловишь, и так не сутки — недели подряд (реально зафиксировано)! Но чтобы одно и то же двоим сразу?
Старпом зовет РТС-ника, может, чего с техникой не так, замыкание на корпус от корабельной радиосистемы. РТС-ник проверяет, все в порядке. В море поют. Зовут доктора, он смотрит и старпома, и РТСа, и акустика — все здоровы. В море поют. Доктор у себя тоже пульс пощупал — вроде как тоже в норме. Делать нечего, старпом кэпу в первый — мол, подойдите в центральный, нестандартная ситуация.
Кэп нервничает — чего там? — нестандартная и все. Ну не скажешь же, что в море на глубине 100 метров слышно чье-то пение!
Источник: litlife.club
Лодка идет на глубине
«ЩУКИ» ПОКАЗЫВАЮТ ЗУБЫ
В центральном посту тихо. Сюда не доносится жужжание главных электромоторов, не слышно шума буравящих воду винтов. Подводная лодка идет на глубине. Если закрыть глаза, кажется, что она неподвижно повисла в воде, затерявшись где-то между поверхностью и дном моря.
Но стоит взглянуть на вахтенного командира, опускающего перископ, на сосредоточенные лица рулевых, удерживающих лодку на нужном курсе и глубине, — и эта иллюзия пропадает. Привычная обстановка рождает привычные ощущения: сразу чувствуешь, что корабль живет, движется, послушный умелым рукам.
Лязгает дверь водонепроницаемой переборки. Входит Аркадий Моисеев, одетый, как и все, по-походному: в меховой реглан поверх ватника и шапку-ушанку. Он только что обошел отсеки, побеседовал с моряками, объяснил им, в чем суть поставленной перед кораблем задачи. «Молодец, — отмечаю я про себя, — не может без того, чтобы не побеседовать с людьми. Очень хорошая командирская черточка».
Капитан-лейтенант Моисеев командует этой лодкой — «Щ-401» — недавно, всего около полугода. Но за это время мне, командиру дивизиона, не раз случалось выходить с ним в море, «на обеспечение», как говорят на флоте. Обеспечивать — значит следить, чтобы неопытный командир не наделал ошибок, опасных для корабля, поправлять его, если потребуется, давать ему вовремя нужные советы, одним словом, помогать ему набираться командирской премудрости.
Мне кажется, я неплохо знаю Моисеева. На подводном флоте он не новичок. Плавал на лодках штурманом, помощником командира, хорошо освоил наш трудный Северный театр. Во время совместных походов нельзя было не заметить таких его привлекательных черт, как рассудительность, умение владеть собой, спокойствие и доходящая до застенчивости скромность. С людьми он доброжелателен, прост.
И моряки успели полюбить его. Когда они говорят «наш командир», в этом «наш» звучит неподдельное уважение и душевная теплота.
Но вот в самостоятельных походах Моисеев еще не бывал. Поэтому сегодня он вышел в море вместе со мной. Мне предстоит принять у него командирский экзамен в боевых, по-настоящему боевых условиях. Ведь сейчас на исходе 22 июня 1941 года — день, который навсегда войдет и в календари и в сердца наших людей, день, которым открывается знаменательная и трагическая глава современной истории.
Сколько раз за последние годы на торжественных собраниях и митингах произносили мы похожие на клятву слова: «По первому приказу Родины мы немедля выступим на защиту ее священных рубежей!» По правде говоря, от частого употребления смысл этих слов изрядно стерся, приобрел некоторую отвлеченность. За парадностью фразы не возникали конкретные представления о том, что и как может произойти вслед за получением боевого приказа. Но вот внезапный приказ прозвучал. И наши заверения, обращаемые к партии, к народу, облеклись в практические дела. Мы действительно по первому приказу Родины в первый день войны вышли в море.
Война всегда подкрадывается неожиданно, как ни жди ее. Сгущаются тучи, вот-вот грянет гром, а какой-то внутренний голос твердит: «Нет, нет, только не сегодня, только не сейчас! Ведь еще не все экипажи отработали полный курс боевой подготовки. Не все лодки прошли ремонт. Не все командиры накопили достаточно опыта. Ну хотя бы еще полгода…» А через полгода возникнут не менее важные обстоятельства, вызывающие внутренний протест против необходимости тотчас же
вступить в бой. Так уж, видимо, устроена психология человека, даже военного…
Да, нам хотелось хотя бы небольшой отсрочки. Именно оторочки, так как сомнений в том, что война рано или поздно начнется, у нас не было. В плане политическом мы понимали, что пожар, уже два года полыхающий в Европе, не может не перекинуться на наши границы. Правда, немалую сумятицу в умы вносили официальные утверждения о прочности нашей дружбы с Германией, о надежности союза с ней. Эти утверждения подкреплялись авторитетом человека, которому мы тогда верили безгранично.
И сейчас, когда пишутся эти строки, трудно понять до конца, почему Сталин больше доверял лицемерным уверениям фашистских главарей в их дружелюбии, чем донесениям нашей разведки, докладам наших дипломатов. Трудно представить себе истоки этой глубочайшей политической слепоты.
И все же большинство из нас было убеждено, что в надвигающейся войне нам придется противостоять именно силам фашизма. Это убеждение вытекало из нашего мировоззрения, сформированного партией, из знания законов исторического развития, которым она нас вооружила.
Последние недели перед войной и впрямь были предгрозовыми. В мае в Полярное — нашу флотскую столицу — приезжал московский лектор. Выступая в Доме флота перед комсоставом, он с особым упором говорил о бдительности и как бы между прочим упомянул, что Германия сосредоточивает свои войска у наших границ.
Спустя несколько дней я выходил на «Щ-401» в дозор. На инструктаже начальник штаба флота предупредил, что обстановка на море неспокойная. Есть данные, что иностранные корабли плавают на подступах к Кольскому заливу, правда вдали от берегов. Но возможны всяческие провокации.
— Ваша задача, — говорил начальник штаба, — скрытно нести дозорную службу, о всех замеченных кораблях доносить, оружие применять только на самооборону в случае явного нападения.
… Нам, правда, ничего подозрительного не встретилось, но дымы неизвестных кораблей попадали в поле
зрения перископа, и мы о них доносили. Через двенадцать суток мы вернулись назад.
18 июня я вышел после обеда из столовой береговой базы и вдруг услышал хлопки орудийных выстрелов. Била батарея вблизи Полярного. Я привычно пошарил глазами по небу, ища самолет, тянущий на буксире рукав — мишень, по которой тренировались в стрельбе зенитчики. Но — что за чертовщина! — никакого рукава не было, а грязно-серые разрывы клубились около самого самолета.
— В чем дело? — спросил я оказавшегося рядом флагманского артиллериста бригады Перегудова.
— А вы разве не знаете? Вчера прилетал сюда немецкий самолет, по нему не стреляли. Вот гостю, видать, понравилось, и снова прилетел.
Накануне я был в море, пришел поздно ночью и ничего об этом не знал. Неприятно и тревожно стало на душе.
В субботу, поздним солнечным вечером (для северян это не звучит парадоксально), я в последний раз проходил по еще мирному, не потревоженному войной Полярному. На улицах было пустынно: в это время года семьи командиров и сверхсрочников обычно уезжали отогреться, отдохнуть от сурового климата на юг, причем «югом» считались и Ленинград, и Черноморское побережье. Из Дома флота доносились звуки музыки: там шел концерт московских артистов. В Екатерининской гавани почти не оставалось кораблей. Одни в море, не теряют благоприятных для учебы дней, другие по приказанию комфлота рассредоточились в окрестных губах, как на Севере называются заливы, далеко вдающиеся в сушу.
Я сел на катер подплава. Застрекотал мотор. И вот уже за кормой сдвинулись скалистые берега, заслонив собой и гавань и наш молодой городок, к которому североморцы успели привязаться всем сердцем. Мы идем в Мурманск. Надо принять у завода «Щ-402», которая проходила там ремонт в доке, и привести ее в Полярное.
Утром мы ошвартовались в нашей базе. Еще издали увидал я коренастую фигуру командира бригады Николая Игнатьевича Виноградова, почему-то одетого по-праздничному — в тужурку, и поспешил к нему навстре-
Источник: litmir.club
Иван Колышкин: В глубинах полярных морей
Выбрав категорию по душе Вы сможете найти действительно стоящие книги и насладиться погружением в мир воображения, прочувствовать переживания героев или узнать для себя что-то новое, совершить внутреннее открытие. Подробная информация для ознакомления по текущему запросу представлена ниже:
В глубинах полярных морей
Издательство:
Рейтинг книги:
Добавить книгу в избранное
Ваша оценка:
- Описание
- Другие книги автора
- Правообладателям
- Похожие книги
Аннотация издательства: «Советская подводная лодка потопила вражеский транспорт, но в бою получила тяжелые повреждения, потеряла ход, и течением ее понесло к берегу, занятому противником. И тут случилось такое, чего еще не видели на флоте. Перископы подводного корабля превратились в мачты, на них надулись паруса, сшитые из брезентовых чехлов.
Лодка отошла в море, экипаж ее был спасен товарищами, пришедшими на помощь. Много подобных эпизодов в воспоминаниях контр-адмирала И. А. Колышкина, командовавшего в годы Великой Отечественной войны дивизионом, а затем бригадой подводных лодок Северного флота.
Автор рассказывает о своих боевых друзьях — Гаджиеве, Фисановиче, Видяеве и других прославленных подводниках, вместе с которыми он ходил в далекие и опасные походы, пишет о том, как командиры и политработники готовили людей к испытаниям, как чувство пламенного советского патриотизма помогало морякам преодолевать все преграды на пути к победе». В данной электронной книге добавлена нумерация страниц в соответствии с текстом печатного издания. Номер страницы приводится в квадратных скобках в конце страницы и отделяется от начала следующей страницы пустой строкой. Для удобства чтения может быть использован вариант (без иллюстраций, номеров страниц и исправления замеченных ошибок) — V_E.
Иван Колышкин: другие книги автора
Кто написал В глубинах полярных морей? Узнайте фамилию, как зовут автора книги и список всех его произведений по сериям.
Иван Колышкин
В течение 24 часов мы закроем доступ к нелегально размещенному контенту.
Николай Ховрин
Константин Сергеев
Арсений Головко
Юрий Пантелеев
Юрий Пантелеев
Иван Черный
В глубинах полярных морей — читать онлайн бесплатно полную книгу (весь текст) целиком
Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «В глубинах полярных морей», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.
В глубинах полярных морей
«ЩУКИ» ПОКАЗЫВАЮТ ЗУБЫ
В центральном посту тихо. Сюда не доносится жужжание главных электромоторов, не слышно шума буравящих воду винтов. Подводная лодка идет на глубине. Если закрыть глаза, кажется, что она неподвижно повисла в воде, затерявшись где-то между поверхностью и дном моря.
Но стоит взглянуть на вахтенного командира, опускающего перископ, на сосредоточенные лица рулевых, удерживающих лодку на нужном курсе и глубине, — и эта иллюзия пропадает. Привычная обстановка рождает привычные ощущения: сразу чувствуешь, что корабль живет, движется, послушный умелым рукам.
Лязгает дверь водонепроницаемой переборки. Входит Аркадий Моисеев, одетый, как и все, по-походному: в меховой реглан поверх ватника и шапку-ушанку. Он только что обошел отсеки, побеседовал с моряками, объяснил им, в чем суть поставленной перед кораблем задачи. «Молодец, — отмечаю я про себя, — не может без того, чтобы не побеседовать с людьми. Очень хорошая командирская черточка».
Капитан-лейтенант Моисеев командует этой лодкой — «Щ-401» — недавно, всего около полугода. Но за это время мне, командиру дивизиона, не раз случалось выходить с ним в море, «на обеспечение», как говорят на флоте. Обеспечивать — значит следить, чтобы неопытный командир не наделал ошибок, опасных для корабля, поправлять его, если потребуется, давать ему вовремя нужные советы, одним словом, помогать ему набираться командирской премудрости.
Мне кажется, я неплохо знаю Моисеева. На подводном флоте он не новичок. Плавал на лодках штурманом, помощником командира, хорошо освоил наш трудный Северный театр. Во время совместных походов нельзя было не заметить таких его привлекательных черт, как рассудительность, умение владеть собой, спокойствие и доходящая до застенчивости скромность. С людьми он доброжелателен, прост.
И моряки успели полюбить его. Когда они говорят «наш командир», в этом «наш» звучит неподдельное уважение и душевная теплота.
Но вот в самостоятельных походах Моисеев еще не бывал. Поэтому сегодня он вышел в море вместе со мной. Мне предстоит принять у него командирский экзамен в боевых, по-настоящему боевых условиях. Ведь сейчас на исходе 22 июня 1941 года — день, который навсегда войдет и в календари и в сердца наших людей, день, которым открывается знаменательная и трагическая глава современной истории.
Сколько раз за последние годы на торжественных собраниях и митингах произносили мы похожие на клятву слова: «По первому приказу Родины мы немедля выступим на защиту ее священных рубежей!» По правде говоря, от частого употребления смысл этих слов изрядно стерся, приобрел некоторую отвлеченность. За парадностью фразы не возникали конкретные представления о том, что и как может произойти вслед за получением боевого приказа. Но вот внезапный приказ прозвучал. И наши заверения, обращаемые к партии, к народу, облеклись в практические дела. Мы действительно по первому приказу Родины в первый день войны вышли в море.
Война всегда подкрадывается неожиданно, как ни жди ее. Сгущаются тучи, вот-вот грянет гром, а какой-то внутренний голос твердит: «Нет, нет, только не сегодня, только не сейчас! Ведь еще не все экипажи отработали полный курс боевой подготовки. Не все лодки прошли ремонт. Не все командиры накопили достаточно опыта. Ну хотя бы еще полгода…» А через полгода возникнут не менее важные обстоятельства, вызывающие внутренний протест против необходимости тотчас же
вступить в бой. Так уж, видимо, устроена психология человека, даже военного…
Да, нам хотелось хотя бы небольшой отсрочки. Именно оторочки, так как сомнений в том, что война рано или поздно начнется, у нас не было. В плане политическом мы понимали, что пожар, уже два года полыхающий в Европе, не может не перекинуться на наши границы. Правда, немалую сумятицу в умы вносили официальные утверждения о прочности нашей дружбы с Германией, о надежности союза с ней. Эти утверждения подкреплялись авторитетом человека, которому мы тогда верили безгранично.
И сейчас, когда пишутся эти строки, трудно понять до конца, почему Сталин больше доверял лицемерным уверениям фашистских главарей в их дружелюбии, чем донесениям нашей разведки, докладам наших дипломатов. Трудно представить себе истоки этой глубочайшей политической слепоты.
Источник: libcat.ru