Сегодня очередная годовщина со дня гибели АПЛ «Курск». Тут вот спорят — все ли сделали для спасения 118 моряков? Могли бы, в принципе, спасти «Курск»? Говорят «нет». Врете! Могли бы. Если бы в свое время не уничтожили самих спасателей. Я был среди тех, кто занимался спасением экпижа таких лодок, как «Курск» с глубин значительно больших, чем 92 метра.
Там же, в Баренцевом море. Я все рассказал об этом еще в прошлом году. Вот эта информация.
Тогда, 12 августа 2000 года трагически погибли 118 офицеров и матросов атомной подводной лодки «Курск». Сегодня я вновь хочу вернуться к тем страшным событиям 2000 года и рассказать о том, что предшествовало гибели «Курска», и что было потом. Настало время снова взглянуть на произошедшее с «Курском», и еще раз осознать взаимосвязь трагедии с событиями, случившимися задолго до 12 августа 2000 года.
Ложь или незнание?
Я помню все, что тогда говорили о гибели «Курска» всевозможные специалисты, проверяющие и руководящие. Помню до каждого слова, до каждой интонации.
Подлодка Курск, что же случилось на самом деле?
Было очень странно слышать, когда чиновники, адмиралы и прокуроры со скорбными лицами врали о том, что никогда на Северном флоте не было техники, способной поднять выживших моряков со дна целыми и невредимыми. Врали и тогда, когда заявляли, что вообще спасательные работы на такой глубине россиянами никогда не проводились. Причем, врали они и всем нам с экранов ТВ и в прессе, врали журналистам и родственникам погибших, врали в своих докладах президенту страны. Неужели они посчитали, что никто уже не помнит о том, что на Северном флоте еще за пятнадцать лет (. ) до гибели «Курска» существовала уникальная аварийно-спасательная глубоководная служба. Служба, для которой возможное спасение остававшихся в живых подводников «Курска» было бы обычной работой и заняло бы один день.
В 1981–1984 годах я проходил действительную военную службу на Северном флоте в городе Североморске. Служил в специальной аварийно-спасательной службе Северного флота (сокращенно АСС СФ), корабли которой базировались на 15-м причале Североморска, а также в поселке Дровяное, что сравнительно недалеко от Видяево (место дислокации АПЛ «Курск»). И специфика нашей работы заключалась в оказании помощи атомным подводным лодкам, которые по каким-либо причинам легли на грунт, и экипаж оказался в ловушке.
Но перенесемся в 2000 год к событиям, последовавшим после августовской трагедии. По мнению тогдашнего военно-морского и прокурорского начальства, которое они высказывали после гибели «Курска», нас (моряков АСС СФ) никогда не существовало.
Бывший Генеральный прокурор Владимир Устинов, тогда возглавлявший расследование гибели «Курска», сообщал, что значительная часть матросов и офицеров подводной лодки были предположительно живы всего (. ) шесть-восемь часов. И соответственно, никакая спасательная служба не смогла бы их спасти в принципе. Ему вторил и тогдашний вице-премьер Правительства РФ Илья Клебанов, утверждавший, что службы, которая смогла бы спасти моряков «Курска», нет, и никогда не было.
История гибели атомной подлодки «Курск». Правда, которую боится Путин — Антизомби
Одна из записок моряков «Курска», свидетельствующая о том, что они были живы еще длительное время после взрыва
Но высокопоставленные чиновники Клебанов и Устинов, скажем мягко, были не правы и это подтверждают факты.
Я беседовал с человеком, который попросил не называть его фамилии, потому что его, по мнению российских чиновников, не существует и никогда не существовало в природе. Это старший морской офицер, который в течение десяти лет возглавлял специальное подразделение водолазов-спасателей аварийно-спасательной службы Северного флота, специализировавшееся на оказании помощи подводным лодкам, попавшим в аварийные ситуации. Именно этот человек, как сам, так и в составе команды, погружался на глубину сто двадцать — сто пятьдесят метров и выводил личный состав из подводных лодок, лежащих на грунте. Причем проводил эти операции и в Баренцевом море, и даже в том самом квадрате, где произошла трагическая гибель «Курска». Этот человек – мой непосредственный начальник в период 1981-1984 годов.
То есть мой нынешний собеседник является, по мнению господ Устинова и Клебанова, призраком. Но у меня есть доказательство его абсолютно реального существования. В 1982—1984 годах я лично находился рядом с ним на спасательных судах «Алтай» и «Вл.
Трефолев» и собственными глазами видел, как мой собеседник и его команда погружались в пучину Баренцева моря и проводили учебные выводы подводников. Также в моем распоряжении имеются фамилии и адреса других членов водолазного подразделения, которым командовал мой собеседник. Они готовы подтвердить каждое слово своего бывшего шефа. Я даже назову номер «несуществовавшей» войсковой части (АСС «Алтай») в/ч № 39199.
В течение долгого времени после гибели «Курска» я искал этого человека, зная, что только он сможет сказать мне, был ли у моряков «Курска» хоть один шанс выжить. Интервью не получилось, был некий монолог. Итак, монолог человека, который мог бы спасти многих ребят с «Курска». Но не спас. И не по своей вине.
Монолог призрака
«После того как оставшиеся в живых подводники «Курска» поняли, что борьба за непотопляемость лодки бесполезна, что она легла на грунт, часть из них переместилась в кормовой отсек. Они знали, что там есть люк. Через него можно было выйти двумя способами — методом затопления отсека или методом шлюзования через люк. Причем, учитывая все повреждения, могу сказать, что подводники могли выйти на поверхность через этот люк и путем свободного всплытия.
Конечно, некоторые закессонили бы и погибли, не выдержав давления во время всплытия, или стали бы инвалидами, но несколько человек обязательно остались бы живы и здоровы. Поймите, если в нештатной ситуации из ста человек выживает хоть один, это уже хорошо.
И еще, говоря о самостоятельном всплытии, хочу добавить, что на каждого подводника имелся полный комплект спасательного оборудования, подготовленный для всплытия с глубины до двухсот метров. Конечно, в девятом отсеке этих комплектов не хватило бы на всех, но они должны были быть там. Об этих спасательных комплектах почему-то упорно молчат. Хотя я допускаю и то, что «Курск» перед самым выходом на последние стрельбы находился в дальнем походе и спасательное снаряжение в момент гибели лодки отсутствовал,о или было заскладировано в одном месте, так как после длительного похода его необходимо проверить, довести до ума.
Гибель десятка моряков, которые могли бы выйти на поверхность через люк в этом снаряжении, лежит на совести того адмирала, который дал команду «Курску» выдвинуться на данные стрельбы, не проверив наличие спасательного комплекта. Вероятно, именно поэтому никто из проверяющих и не заикался о спаскомплектах.
Теперь давайте зададимся вопросом: могли ли мы спасти моряков «Курска»? Отвечаю однозначно: да, могли. Пусть не всех, но многих. Расскажу немного о нас. Аварийно-спасательная служба Северного флота представляла в 80-х годах уникальное явление, она была единственная в своем роде.
Такие суда 27-го проекта, как СС «Алтай», СС «Трефолев» и СС «Бештау», могли оказать помощь «Курску» и спасти значительную часть экипажа подводников. На каждом из трех кораблей служили по 30 водолазов-глубоководников и имелся полный комплект оборудования. Мы проводили боевые учения и выводили людей из настоящих лодок. Я лично выводил экипаж с глубины 120 метров. Мои водолазы всегда, я подчеркиваю, всегда находились в тридцатиминутной боевой готовности к выходу в море и погружению на 160—200 метров для спасения плавсостава.
И еще немаловажный факт. В 80-х годах наша служба постоянно обеспечивала стрельбы атомных подводных лодок, находясь «в точке», то есть в непосредственной близи от атомохода. И если бы нашу службу не уничтожили, то мы, само собой, находились бы возле «Курска». Какие были бы наши действия в ситуации, случившейся с этой подводной лодкой? Они отработаны до мелочей.
Итак, давайте просчитаем по времени.
В течение часа штаб уже знал о трагедии на «Курске». Нашим судам необходимо было закрепиться «на бочках» в точке над лодкой — это заняло бы еще два часа. После «идут» водолазы в спасательном колоколе, который рассчитан на десять человек спасаемых и двух операторов-водолазов.
За несколько спусков мы выводим на свои корабли и помещаем в барокамеры двадцать—тридцать, может, даже и сорок оставшихся в живых подводников. Также возможно было спасать людей и без колокола, их могли выводить на поверхность сами водолазы. Такие приемы были также нами отработаны и неоднократно проверены в действии.
Глубина-то совсем небольшая — 104 метра минус тридцать метров сама лодка, итого получается семьдесят четыре- семьдесят два метра. Это же элементарно для моих ребят. Вся операция вывода подводников занимает около трех часов. Итого получается, что мы бы затратили на спасение оставшихся в живых моряков «Курска» не более 5—6 часов, а значит, какая-то, и, я думаю, немалая, часть подводников была бы спасена.
И еще. Если, как утверждают специалисты, кормовой люк заклинило, то и это для нас не преграда. Наша водолазная аварийно-спасательная служба располагала уникальным оборудованием для резки металла под водой на больших глубинах. На вскрытие люка мы тратили не больше 20—30 минут.
Тем более что мы неоднократно отрабатывали эту операцию и знали именно те точки, где нужно было производить резку металла. Так что единственной службой, которая могла бы спасти оставшихся в живых подводников, была водолазная аварийно-спасательная служба Северного флота. Мы как-то выводили экипаж подводной лодки, находящейся на грунте. Там погибли 16 человек из плавсостава, который составлял более 120 моряков. А это серьезный результат.
Но вы можете задать вполне резонный вопрос: а где была эта служба в момент гибели «Курска»? Отвечу: в конце 80-х и начале 90-х ее просто развалили и уничтожили «за ненадобностью». Самый дурацкий аргумент уничтожения водолазного подразделения АСС был следующий: пока никто серьезно не тонул, так зачем же тратить деньги на вашу службу?
Единственное в своем роде спасательное оборудование было распродано за копейки либо списано на металлолом. Так, легендарный СС «Алтай» сейчас лежит на 65-метровой глубине возле Североморска. Его в начале 90-х списали и продали какой-то фирме, которая и загубила этот корабль. СС «Трефолев» и СС «Бештау» также списаны и проданы различным частным фирмам. А судно «Карпаты», которое могло поднимать с глубины груз до 800 тонн (. ), зачем-то переправлено на Балтику и на момент гибели «Курска» стояло на вечном приколе у причала в Кронштадте.
Кто же устроил эту катастрофическую распродажу и уничтожение единственной на флоте аварийно-спасательной водолазной службы? Есть такой человек. Я не могу назвать его фамилию. На это есть ряд причин, в том числе и собственная безопасность».
Вместо послесловия
От себя добавлю некоторые статистические данные и факты, а выводы лежат на поверхности.
В 1945-1990 годах ВМФ СССР получил 310 спасательных судов, включая две не имевшие тогда аналогов в мире спасательные подлодки (СПЛ) проекта 940 «Ленок». На момент гибели «Курска», на вооружении управления поисковых и аварийно-спасательных работ (УПАСР) ВМФ осталось всего лишь 23 спасателя, среди которых был даже один, построенный. в 1915 году. Кроме того, все суда были разбросаны по различным флотам, от Черноморского до Тихоокеанского. С 1991-го по 2001 год в состав ВМФ не вошел ни один новый спасатель, но при этом было списано почти 40 судов, включая две спасательные подлодки и уникальные АСС «Алтай», «Трефолев» и «Бештау», которые, вероятно, могли бы спасти часть экипажа «Курска».
Спасательное судно «Алтай». В 1993 году списано и затоплено. За ненадобностью…
Спасательное судно «Карпаты». На момент гибели «Курска» находилось на вечном приколе в г. Кронштадт
Аварийно-спасательная служба Северного Флота. 80-е годы. Этой службы якобы никогда не существовало.
В этот мрачный период развала аварийно-спасательной службы управление поисковых и аварийно-спасательных работ (УПАСР) ВМФ возглавлял контр-адмирал Геннадий Верич. Я думаю, что именно об этом человеке и говорил начальник подразделения водолазов-спасателей и мой бывший командир.
PS. Сейчас ситуация, к счастью, изменилась. После гибели «Курска» были закуплены и поставлены на флоты телеуправляемые подводные аппараты «Тайгер», «Фалькон», «Обзор-150», «Веном», предназначенные для поиска и обследования подводных объектов, находящихся на грунте, а также для различных подводно-технических работ. Сейчас в аварийно-спасательных службах флотов работают высококлассные водолазы-глубоководники, полностью обеспеченные необходимой техникой. Но все нынешние достижения не вернут жизни тем подводникам «Курска», которых могли бы спасти специалисты аварийно-спасательной службы Северного флота.
Источник: oleglurie-new.livejournal.com
Курс подводной лодки что случилось
15 лет назад, 12 августа 2000 года во время самого крупного учения ВМФ России на глазах у всех участников в 175 км от Североморска погиб атомный подводный ракетный крейсер «Курск».
Хочу привести отрывок из книги «АПРК «Курск». 10 лет спустя» известного писателя-мариниста В. Шигина, посвященную событиям, связанным с гибелью атомного подводного ракетного крейсера и написанную на основе подлинных документов. В его книге есть глава, восстанавливающая события, произошедшие в 9-ом отсеке с уцелевшими после взрывов подводниками.
Вот она, привожу с сокращениями:
…Несмотря на множество публикаций о «Курске», многие подвиги курян почему-то до сих пор остались вне внимания общественности. На своем боевом посту остался весь расчет боевой смены пульта главной энергетической установки. Никто из них даже не предпринял попытки оставить свой боевой пост. Даже погибая, они исполнили свой долг и остановили реактор.
Об этом стало известно после подъема «Курска». До сих пор не оценен по достоинству, на мой взгляд, и подвиг капитан-лейтенанта Рашида Аряпова. Именно он успел задраить переборку в 6-й отсек, выполнить целый ряд мероприятий по обеспечению безопасности ядерного реактора (причем часть из них даже не предусмотренных инструкциями!), организовать грамотную эвакуацию личного состава в кормовой 9-й отсек. Возможно, что именно Аряпов и возглавил оставшихся в живых подводников в кормовом отсеке.
Помнить об этих подвигах мы просто обязаны!
Наверное, никогда еще в истории нашего флота внимание всей страны не было так надолго приковано к одному из отсеков подводной лодки. Ныне о 9-м отсеке «Курска» в России знает каждый. С ним, с этим отсеком, связывали мы свои надежды во время спасательной операции в августе 2000 года. За него молились, в него верили как в некий оберег, который должен спасти попавших в подводный плен ребят. 9-й отсек, надеялись мы, ответит на все вопросы относительно развития событий на аварийной лодке, вопросы о тайне происшедшей с ней катастрофы.
О 9-м отсеке у нас писалось и говорилось так много и часто, что мне порой кажется: сегодня в 9-м отсеке находится сама Россия. Задыхаясь от нехватки кислорода, в холоде и огне, понимая, что помощи ждать не от кого, она все равно продолжает упорно бороться за спасение, свято веруя, что одолеет все трудности и снова увидит солнце в небе…
Что ж, как показало время, внимание к 9-му отсеку было закономерным, ибо именно ему было суждено вписать последнюю и самую страшную страницу в историю трагедии «Курска» …
…Итак, к 13 часам 12 августа в 9-м отсеке собралось 23 человека — все, кто к этому времени оставался в живых. Общее командование взял на себя, вероятно, капитан-лейтенант Колесников. Почему вероятно?
Потому что ни в одной из двух его записок об этом не сказано однозначно, однако бумаги, найденные в кармане Дмитрия Колесникова, позволяют предположить, что, возможно, командовал именно он. Помимо записок, в его кармане оказался список всех 23 остававшихся на тот момент в живых подводников. Возле каждой из фамилий стояли галочки. Скорее всего, Колесников время от времени проводил перекличку личного состава. По крайней мере, он это проделал дважды — в 13 и 15 часов.
Среди 23 подводников, собравшихся в 9-м отсеке, не оказалось двух офицеров, штатных командиров 7-го и 9-го отсеков капитан-лейтенанта Пшеничникова и старшего лейтенанта Кузнецова. Вместо них там были капитан-лейтенант Колесников и старший лейтенант Бражкин. Скорее всего, они на время выхода и исполняли обязанности командиров 7-го и 9-го отсеков. Однако точно мы этого, конечно, не знаем.
Каково было моральное и психологическое состояние подводников, оказавшихся в 9-м отсеке? Не надо быть провидцем, чтобы понять — оно было крайне тяжелым. Будучи профессионалами, все осознавали трагичность ситуации. Однако паники не было. Сейчас об этом можно говорить уже с полной уверенностью.
Это подтвердили врачи, производившие обследование поднятых на поверхность тел. Неправда, что мертвые не говорят, — они могут очень и очень о многом поведать специалистам. Итак, что же обнаружили врачи?
Чем занимались подводники? Прежде всего, они «поддули» отсек, то есть создали в нем повышенное давление, чтобы избежать поступления воды. Во второй записке Колесникова, найденной немного позднее первой, говорится, что давление в отсеке было повышено до 0,6 килограмма на сантиметр квадратный. Этот же показатель видели и водолазы на манометре 9-го отсека. Вода в отсеке была, но ее уровень не превышал 15–20 сантиметров.
Аварийное освещение в отсеке отсутствовало. Аккумуляторные батареи на «Курске» размещались в трюме 1-го отсека, и поэтому после взрыва ни о какой электроэнергии не могло быть и речи. Однако в отсеке имелось штатное количество аварийных фонарей, которыми подводники и пользовались. Вследствие резкого падения температуры вскоре стало холодно, и всем пришлось надеть утеплители — костюмы, проложенные прошитым поролоном.
Размотанный шланг ВПЛ красноречиво говорит о готовности к борьбе с пожаром, а подключенная к сети трубка аварийного межотсечного телефона — о попытке прозвонить все отсеки и попытаться определить, кто там остался в живых. Вполне возможно, что именно так была сразу же после взрыва установлена связь с личным составом 6-го, 7-го и 8-го отсеков.
Судя по всему, подводники готовились покинуть отсек свободным всплытием. Для этого были проведены все необходимые мероприятия, приготовлены дыхательные аппараты. По мнению врачей-физиологов ВМФ, при всплытии со 108-метровой глубины 100 процентов выходящих наверх получают декомпрессионную болезнь, а многие — и сильную баротравму легких.
Но в подобной экстремальной ситуации вопрос стоит крайне жестко: или жив, или мертв, а потому к сопутствующим неприятностям относятся как к неизбежности. Болезни будут залечивать потом, первоначально же самое главное — спасти жизнь. На этом концентрируются и усилия спасателей.
Но для того чтобы всплыть, подводникам надо еще суметь покинуть подводную лодку. А вот этого находившиеся в 9-м отсеке сделать и не смогли. Все их многочисленные попытки открыть АСЛ снизу успехом не увенчались. Подводники столкнулись с той же проблемой, что и пилоты спасательных подводных снарядов, пытавшиеся присосаться к зеркалу АСЛ. Что-то произошло с аварийно-спасательным люком, но что?
До настоящего момента точная причина несрабатывания АСЛ так и не выяснена до конца. Существует мнение, что присосаться спасательным снарядам было невозможно из-за треснувшего зеркала. Однако многие специалисты в это не верят.
Треснувшее зеркало могло помешать присосаться подводному снаряду, но оно ни в коей мере не могло служить помехой для выхода людей из подводной лодки. «Сталь, из которой изготовлено зеркало, — говорят эксперты, — не могла треснуть, а потому, скорее всего, стакан АСЛ, который жестко соединяет легкий и прочный корпуса лодки, просто „повело“ (перекосило) в результате взрыва». Именно поэтому снаряды не могли присосаться, а люди — выбраться. Открыть верхнюю крышку удалось только водолазам с помощью специально изготовленных ключей.
Невозможность самостоятельно выйти на поверхность, конечно же, осложнила и без того достаточно тяжелое положение 23 человек, находящихся в 9-м отсеке. Но потеряно было далеко не все! Скорее всего, именно к этому времени относятся написанные Дмитрием Колесниковым слова: «Не надо отчаиваться!» Когда текст записки прозвучал впервые, у многих сложилось впечатление, что эта фраза обращена к родным и близким, что это призыв сохранять присутствие духа после получения трагического известия. Однако теперь более вероятным представляется, что в этих трех словах командир турбинной группы выразил свое собственное состояние: да, выйти из лодки нам не удалось, но остается надежда на то, что нас найдут и спасут, а потому не надо отчаиваться, надо бороться за жизнь, надо выиграть время! То же самое он, по-видимому, говорил и собравшимся в отсеке товарищам.
И капитан-лейтенант Колесников, и остальные подводники прекрасно понимали, что, после того как лодка не вышла на связь, по флоту уже объявлена тревога и их ищут. А потому теперь надо было всеми силами бороться за живучесть отсека, за сохранение собственной жизни и ждать, ждать, ждать. То, что после 15 часов Дмитрий Колесников пишет уже в темноте, тоже говорит в пользу этой версии. Сколько времени придется находиться в отсеке, не мог сказать никто, а потому надо было экономить батареи аварийных фонарей.
Вспомните теперь многочисленные заявления руководителей флота о расчетном времени, которое могли находиться в 9-м отсеке подводники. Чаще всего фигурировал срок в 10 суток. Сегодняшний анализ ситуации в 9-м отсеке подтверждает это: они могли и готовы были продержаться эти самые 10 суток. Однако этого не произошло. Почему?
Потому, что случилось нечто страшное, что разом перечеркнуло надежды миллионов людей. Теперь мы вплотную подошли к тайне 9-го отсека.
Когда врачи приступили к обследованию извлеченных водолазами тел, им сразу же бросилось в глаза, что подводников можно по внешнему виду разделить на две категории. В первую категорию вошли те, чьи тела были совершенно не повреждены. Все они были абсолютно опознаваемы и узнаваемы.
Лица и руки имели при этом характерный красноватый оттенок, что бывает обычно при отравлении угарным газом. При нажатии на грудь, слышалось характерное похрустывание — это так называемое явление крепитации. Присутствовали и подкожные эмфиземы, явные признаки того, что человек жил и погиб в атмосфере с повышенным давлением и его организм успел насытиться азотом.
Из носа выделялась пенообразная жидкость, что тоже говорило о длительном нахождении под повышенным давлением. Таких тел было подавляющее большинство. По мнению врачей, смерть этих подводников могла наступить в районе 19–20 часов 12 августа.
Вторую категорию составляли тела, подвергнутые термическим и химическим ожогам. Таких тел было, по меньшей мере, три. У одного из подводников буквально стесано все лицо, на костях черепа — только остатки мышц. У другого полностью отсутствовала брюшная стенка, внутренние органы, однако, целы. От пожара так сгореть люди не могли. Налицо явное сожжение щелочью, причем воздействие было очень интенсивным и кр атко вр еменны м.
Так что же все таки случилось в районе 19 часов вечера 12 августа в 9-м отсеке? А произошло, скорее всего, следующее.
К вечеру в отсеке стало ощущаться кислородное голодание и было решено зарядить РДУ свежими пластинами регенерации. Эту операцию поручено было выполнить трем подводникам. Они подошли к РДУ, имея при себе банку с пластинами регенерации, и начали ее перезаряжать. В этот-то момент и произошло непоправимое.
Кто-то из трех уронил пластины регенерации, а возможно, и всю банку в воду, перемешанную с маслом. Почему так случилось, можно только предполагать. Возможно, сказалась усталость предыдущих часов, теснота и недостаток освещения. Возможно, что пластины и не роняли, а просто с подволока капнула вода или масло. Как бы то ни было, раздался взрыв…
По характеру ожога можно предположить, что в последний момент один из подводников пытался накрыть собой упавшую банку с регенерацией и принять всю силу взрыва на себя. Однако даже этот отчаянный смертельный бросок ничто уже не мог изменить… Находившиеся рядом с РДУ люди погибли почти мгновенно. Остальные жили немногим дольше.
Взрыв сразу же выжег весь кислород в отсеке, выделив огромное количество угарного газа. Никто не ожидал взрыва, и подводники находились без дыхательных аппаратов, которые вполне обоснованно берегли на случай выхода из подводной лодки. А потому всем им было достаточно одного-двух вдохов угарного газа, чтобы потерять сознание. Это был конец.
Люди молча падали в воду, чтобы уже никогда из нее не подняться. Все произошло так стремительно, что вряд ли кто-то из находившихся в 9-м отсеке смог до конца осознать, что же с ними случилось.
Узнав о тайне 9-го отсека, я, честно говоря, несколько дней не мог прийти в себя. Было безумно обидно, что нелепая случайность в одно мгновение унесла 23 молодые жизни, что спасательная операция, имевшая все шансы на успех, завершилась ничем. Если бы можно было повернуть вспять время и хоть что-то изменить в прошлом! Хотя бы один раз! Хотя бы чуть-чуть!
Увы, ничего подобного нам не дано. Время безжалостно идет вперед, а прошлое не признает сослагательного наклонения. И все же склоним еще раз головы перед подвигом узников 9-го отсека, тех, кто до последнего вздоха стоял на своем боевом посту и принял смерть, когда спасение, казалось, было уже совсем рядом.
Вечная память морякам-подводникам!
Источник: kir-bor.livejournal.com
(ЧИТАЙТЕ ЗДЕСЬ) ВОТ И ВСКРЫЛАСЬ ТАЙНА ГИБЕЛИ ПОДВОДНОЙ ЛОДКИ «КУРСК»
Вокруг гибели атомной подводной лодки с крылатыми ракетами «Курск» средствами массовой дезинформации нагорожено такое огромное количество лжи и откровенно глупых предположений, что правду и истинный ход событий в те трагические минуты, часы, дни, можно будет узнать либо после свержения ныне правящего политического режима, либо через много десятилетий, когда нынешняя боль произошедшей потери приутихнет и покроется налётом исторической плесени.
Основные версии, которые преподносились обывателям в качестве наиболее правдоподобных, были:
— столкновение с иностранной подводной лодкой;
— подрыв на якорной мине времён Великой Отечественной войны;
— взрыв торпеды в первом отсеке.
Рассмотрим их в указанном порядке.
Итак, первый вариант – столкновение с иностранной подводной лодкой.
Для начала ознакомимся с некоторыми обязательными положениями руководящих документов, регламентирующих режимы плавания ПЛА (атомных подводных лодок).
а) При введённых реакторах глубина под килем подводной лодки должна быть не менее 80-ти метров (данное требование обусловлено мощностью циркуляционных насосов, подающих забортную воду в 4-й контур реактора – при меньшей глубине произойдёт засасывание ила, водорослей и т.п. в трубопроводы 4-го контура и в сами насосы).
б) При нахождении ПЛ под перископом – а именно в таком положении она находилась в момент аварии (судя по поднятым выдвижным устройствам) – личный состав должен находиться на боевых постах согласно расписания по боевой тревоге.
в) При нахождении в подводном положении (не под перископом), глубина погружения должна быть не менее 40 метров (требование МППСС – международных правил предотвращения столкновения судов).
Соблюдение данных положений обязательно для всех ПЛПЛ, независимо от государственной принадлежности.
Если учесть, что глубина места гибели ПЛ «Курск» едва достигала 100 метров и она находилась под перископом, то становится ясно, что факт её пребывания в данной точке в перископном положении является грубейшим нарушением руководящих документов, т.к. высота ПЛ достигает 28-ми метров, а перископная глубина – 10 метров. Итого: 100м – 28м – 10м = 62 метра. 62м вместо положенных 80-ти.
Допустить вероятность того, что командир иностранной подводной лодки, находясь на боевой службе вдали от своих берегов, загонит свою лодку на подобную глубину – просто глупо. Нельзя считать противника полным идиотом.
Далее, а какого же водоизмещения должна быть иностранная ПЛ, чтобы нанести столь серьёзные повреждения «Курску», имеющему водоизмещение 17 тыс. тонн? Причём необходимо учесть, что многоцелевые ПЛА иностранных государств имеют водоизмещение от 5 до 8 тыс. тонн. Допустить же, что в столкновении участвовала ПЛАРБ типа «Лафайет» с водоизмещением близким к водоизмещению «Курска» — просто не серьёзно. Лодке подобного типа просто нечего делать в данном районе в силу выполняемых ею задач.
Столкновение же лодки меньшего водоизмещения с ПЛ «Курск»,имело бы для неё такие же последствия, как для легкового а/м «Запорожец» с «Белазом».
Следовательно, данная версия несостоятельна.
Второй вариант – подрыв на мине периода Великой Отечественной войны.
Данная версия вообще не выдерживает никакой критики. Во-первых, потому, что повреждения, наносимые морским минным оружием надводным и подводным судам настолько характерны, что распознать их, или перепутать с иными, просто невозможно. Случись подобное – моментально отпали бы все остальные версии. Более того, мина периода Великой Отечественной войны, что советского производства, что из стоявших на вооружении флота фашистской Германии, не смогла бы нанести подводной лодке подобного класса повреждений, приводящих к её немедленной гибели. Для того, чтобы в этом убедиться, достаточно обратиться к документам по анализу использования морского минного оружия в период второй мировой войны.
Во-вторых – данные полигоны (а именно в одном из них произошла катастрофа) используются для боевой подготовки много десятилетий, протралены вдоль и поперёк и в минном отношении являются полностью безопасными. Да и на самой подводной лодке, тем более находящейся под перископом, в гидроакустическом комплексе постоянно работает «тракт миноискания». Так что и эта версия является ложной.
Третий вариант – взрыв торпеды в первом отсеке. Официальные структуры остановились на данной версии как на основной именно потому, что она наиболее легко вводит в заблуждение обывателей, невероятно далёких от флота и флотской действительности. Рассмотрим данный вариант подробнее.
В первом отсеке, помимо торпед, находящихся в торпедных аппаратах, находится большое количество стеллажных торпед. Стеллажные торпеды предназначены для перезарядки торпедных аппаратов после использования по назначению уже находящихся в них торпед. В отличие от учебной торпеды, на взрыв которой ссылаются официальные круги, это торпеды боевые, с боевым зарядным отделением.
Представим, что действительно произошёл взрыв учебной торпеды в торпедном аппарате. Что же там могло взорваться, если БЗО (боевое зарядное отделение) отсутствует? – гремучая смесь (смесь водорода с кислородом, в которой водорода не менее 4-х процентов), образовавшаяся при утечке перекиси водорода, как это нам пытаются преподнести?
Но для того, чтобы допустить подобную версию, необходимо принять ещё одно допущение из двух – либо личный состав БЧ-3 (минно-торпедная боевая часть) абсолютно безграмотен и не понимает, что он делает, либо в ней служат самоубийцы. Но ни одно из этих допущений принимать нельзя, так как экипаж данной подводной лодки уже сдал как минимум первую и вторую курсовые задачи из курса боевой подготовки.
Т.е., флагманскими специалистами уже проверены знания личного состава по специальности, отработаны навыки по борьбе за живучесть, экипаж отработан для выхода в море. Следовательно, личный состав не мог не контролировать давление в торпедных аппаратах и не проводить анализ газового состава воздуха как в отсеке, так и в торпедных аппарата. Методы же борьбы с подобными утечками не представляют особой сложности. В крайнем случае, можно просто отвалить щит торпедного аппарата, открыть его переднюю крышку и элементарным способом стравить давление за борт.
Допустим даже, что всего этого сделано не было, и в торпедном аппарате произошёл взрыв гремучей смеси. Самое большое – сорвало бы крышки торпедного аппарата и в отсек хлынула бы вода, что могло бы привести к гибели части личного состава первого отсека, но уж никак ни всей подводной лодки. Кстати, советские подводные лодки рассчитывались на сохранение плавучести при затоплении трёх отсеков.
Взрыв большей мощности в отсеке, такой, который мог бы привести к гибели ПЛ, неминуемо повлёк бы за собой детонацию БЗО стеллажных торпед, что привело бы не просто к гибели ПЛ, а к её полному разрушению на отдельные мелкие фрагменты. Следовательно, и версию взрыва учебной торпеды в торпедном аппарате всерьёз рассматривать нельзя.
В чём же заключается истинная причина катастрофы атомной подводной лодки «Курск»?
Имея определённый опыт службы на подводном флоте, можно определённо сказать – гибель АПЛ «Курск» является следствием таранного удара крупнотоннажного надводного корабля. Удар был нанесен по правому борту под острым углом в районе первого отсека. От нанесенного удара и от большого поступления воды в первый отсек через образовавшуюся пробоину, подводная лодка получила резкий дифферент на нос и со скоростью порядка пяти узлов (скорость движения под перископом) столкнулась с грунтом.
Далее события развиваются лавинообразно. В наиболее насыщенных приборами носовых отсеках – особенно во втором и в третьем, от мощного удара о грунт срываются с фундаментов приборы (несколько сотен «шкафов» весом примерно по двести — двести пятьдесят килограмм), происходит разрыв кабельных трасс, сопровождаемый короткими замыканиями и, соответственно, начинается самое страшное для подводной лодки – начинаются пожары в отсеках. Подобным развитием событий объясняется и потеря управления в борьбе за живучесть в уцелевших кормовых отсеках.
В настоящее время имеется ряд косвенных подтверждений правильности данного предположения. Во-первых, в информационной неразберихе начального периода после катастрофы, пока правящие верхи ещё не определили свою линию поведения, на экраны телевизоров проскочила графическая схема полученных подводной лодкой механических повреждений. На ней четко просматривались три наклонные пробоины в верхней части корпуса по правому борту, в районе первого отсека. Получены подобные повреждения могли быть только от форштевня и винтов надводного корабля. Впоследствии эта информация не повторялась.
Во-вторых, после подъёма «Курска» была произведена выгрузка крылатых ракет «Гранит» из контейнеров. Данная операция была проведена без каких-либо сложностей во всех контейнерах, кроме первого и третьего (расположены по правому борту в носовой части ПЛА – в районе второго и третьего отсеков). При попытке выгрузки ракет из данных контейнеров возникли трудности с открытием их крышек.
Причина в этом могла быть только одна – деформация кремальер крышек контейнеров. Повреждения подобного рода могут быть получены только при внешнем механическом воздействии. Достаточно вспомнить последствия аварийной ситуации на ПЛА «К-47» (28 декабря 1973 года) с деформацией кормовых кремальер и комингсов среднего блока контейнеров и последствия столкновения ПЛА «К-22» с американским фрегатом в августе 1976 года (те же самое пробоины от винтов фрегата в легком корпусе и в первом контейнере). А ведь это всё опыт той же 7-й дивизии ПЛА. К сожалению, данный факт прошел почти незамеченным даже большинством ракетчиков подводных лодок.
И, наконец, чем вызвана необходимость «ампутации» первого отсека перед подъёмом лодки, кроме как стремлением скрыть истинные причины гибели подводной лодки и личного состава. О личном составе, кстати, разговор особый. У каждого подводника, или у каждого человека, понимающего, что такое подводная лодка и как она устроена, не может не возникнуть вопрос – почему на столь малой глубине погиб личный состав?
Почему сразу после обнаружения аварийной ПЛ, на неё не был подан воздух через ЭПРОНовские выгородки, даже не было предпринято подобных попыток? Почему личный состав кормовых отсеков самостоятельно не покинул аварийную подводную лодку, использую ИСП-60 (индивидуальное снаряжение подводника, позволяющее производить самостоятельный выход из затонувшей ПЛ с глубины до 110 метров?
Сразу разъясняю, что в отсеках живучести (носовой, центральный и кормовой – отсеки, в которых имеется люк для выхода на верхнюю палубу) хранится 10%-й запас дополнительных комплектов ИСП-60. Так что ссылки на их отсутствие в отсеке несостоятельны. В том, что они имелись на борту, легко убедиться, проверив контрольный лист готовности к выходу в море. За их наличие ответственен помощник флагманского механика по живучести.
Итак, вопросов возникает очень много. Официального честного ответа ждать не приходится, ибо слишком явно производится подтасовка фактов, и слишком неуклюже маскируются истинные причины и выводятся из под удара, точнее – уводятся от ответственности, истинные виновники катастрофы и гибели подводников.
Истинная причина гибели АПЛ «Курск» и её экипажа кроется гораздо глубже, чем нам пытаются преподнести руководство ВМФ и руководство страны. Для её выявления и анализа необходимо рассмотреть следующие вопросы:
— отношение государства к Вооружённым Силам вообще и к ВМФ в частности;
— уровень боевой подготовки ВМФ;
— состояние материально-технической базы флота;
— состояние аварийно-спасательной службы флота;
— кадровая политика в ВС (особенно в руководстве ВС).
Источник: gordost-naroda.ru