Российские моряки известны храбростью и профессионализмом. Благодаря своим личным качествам, матросы и офицеры военно-морского флота вывели СССР в передовые морские державы. Когда же случались неудачи, краснофлотцы мужественно справлялись с любыми проблемами. Истории известен исключительный случай, когда подводная лодка М-351 потерпела аварию и затонула, а спустя три дня всплыла со дна моря. При этом не было потеряно ни одного человека.
Подводная лодка М-296 (проекта 615) в Одессе.
Утром 22 августа 1957 года советская дизельная подводная лодка М-351 (проект А 615) покинула Балаклаву. Ее капитану Ростиславу Белозерову предстояло выполнить ряд упражнений по срочному погружению. Во время очередного заныривания что-то вдруг пошло не так. Полностью не закрылась захлопка воздушных каналов, ведущих к двигателям. Внутрь попало 45 тонн забортной воды, которая затопила моторное отделение, начался пожар.
Подводная лодка проекта 615 на плаву, 1960 год.
Стремительно упав на дно моря, лодка погрузилась на глубину 83 метра и увязла в грунте, «зависнув» под углом в 61 градус. После остановки течи тут же началась работа по спасению судна. На поверхность выпустили аварийный буй, а затем по цепочке через все судно, стали передавать ведра с водой, чтобы выкачать ее и попытаться всплыть.
В изматывающей работе прошли целые сутки, а люди стали замерзать. Несмотря на конец лета, на глубине температура не высока: всего +7 градусов по Цельсию. К тому же, стало меньше кислорода в воздухе. Его запаса хватало еще на три дня.
Подводная лодка проекта 615. Краснодар, 2005 год.
Когда М-351 не вышла на связь со штабом, ее начали искать. О происшествии доложили министру обороны СССР маршалу Георгию Жукову. Угрожая военным трибуналом, он приказал сделать все возможное, чтобы спасти людей и поднять лодку. На место аварии прибыл главнокомандующий ВМФ СССР адмирал Горшков.
Подводная лодка проекта 615 в Химкинском водохранилище.
Аварийный буй нашли довольно быстро, и уже через сутки началась спасательная операция. Со второй попытки удалось прикрепить шланги и на лодку стали качать свежий воздух. Еще через сутки наладили телефонную связь. Через торпедные аппараты водолазы передали на борт теплые вещи, дыхательные аппараты, лекарства, продукты. Все это время на поверхности ухудшалась погода, штормило.
Торжественная встреча российских подводников.
Спустя три дня после затопления, лодку зацепили тросом, но тот не выдержал и лопнул. Но моряки не отчаивались. На следующий день, 26 августа, с помощью трех буксиров ее все же вытащили из ила, и в 2 часа 30 минут М-351 всплыла на поверхность. После 84,5 часов подводного плена моряки экипажа М-351 были спасены.
Источник: pressa.tv
Они спасли мир от ядерной катастрофы
Как и положено командиру корабля, капитан второго ранга Игорь Британов сошел с атомной подводной лодки последним, когда морская вода уже заливала ограждение рубки. Он поставил на предохранитель пистолет, с которым был готов защищать свой лучший в мире атомоход К-219, и шагнул на спасательный плот.
Это произошло 6 октября 1986 года, тридцать лет назад. И все эти годы вблизи американского побережья Атлантики, на глубине 5500 метров, на песчаном дне лежит боевой подводный корабль с четырнадцатью баллистическими ядерными ракетами, двумя ядерными реакторами, запасами оружейного плутония, урановыми стержнями, с тоннами азотной и серной кислоты, окислителем ракетного топлива. Лежит мирно, по оценкам специалистов, угрозы взрыва, радиоактивного заражения нет.
Весь этот страшный арсенал мог бы рвануть с такой силой, что громадная часть человечества, а первым делом население таких стран, как Америка, Англия, Исландия, было бы взорвано, отравлено, заражено, если бы не мужество советских моряков.
То, что российские, советские, в общем, наши моряки, словно призваны какими-то высшими силами спасать человечество – неоспоримо. Спасали мир члены экипажа атомной подлодки К-19 в 1961 году во время аварии атомного реактора, опять же недалеко от Америки, спасли ценой жизни восьми подводников, получивших смертельные дозы облучения. Русские моряки спасали жителей Мессины после жуткого землетрясения в 1908 году, мирное население Корфу (1799 год), всех, кто жил в блокадном Ленинграде…
Трагедия К-219 по масштабам могла превзойти все трагедии вместе взятые, ведь в одной из шахт корабля, находившегося в подводном положении, впервые в истории всего подводного флота взорвалась баллистическая ракета.
Командир группы радиотехнической службы К-219 Роман Долматов в одном из редких интервью сказал: «Первые секунды можно назвать ошарашенностью. Они прошли, и каждый стал делать то, что положено: бороться за живучесть корабля».
Просто и буднично…
А борьба за живучесть тем, кто служил на флоте, помнится всю жизнь как предел напряжения на боевом посту, когда все умение, все силы, в том числе и душевные, надо направить на спасение жизни корабля. Иногда и ценой собственной жизни.
Командир дивизиона движения электромеханической боевой части К-219 Геннадий Капитульский рассказывал: «Смерть Сергея Преминина – не знаю, оправдана, не оправдана, но она произошла, и это гарантировало стопроцентную безопасность всего экипажа и последующих поколений. »
Что же совершил двадцатилетний спецтрюмный матрос Сергей Преминин, что смогло спасти несколько поколений? Вместе со старшим лейтенантом, командиром реакторного отсека Николаем Беликовым он после взрыва вошел в реакторный отсек, где температура достигла 70°С и стал опускать компенсирующие решетки. Проще сказать – офицер и матрос стали предотвращать расплавление активной зоны реактора. И когда Беликов потерял сознание, Преминин дважды входил в камеру реактора в одиночку и вручную завершил опускание решеток. После этой работы юноша уже не мог выйти из отсека – все было деформировано, разность давлений закупорила люки, но до последнего момента, до смерти от удушья Сережа Преминин перестукивался с Капитульским, докладывая о ситуации и не взывая о помощи.
Вместе с Премининым отдали Богу души еще три подводника, вот их имена: командир БЧ-2 капитан 3-го ранга Александр Петрачков, матрос Николай Смаглюк, машинист Игорь Харченко. Вечная им память, ценой своих жизней моряки остановили то, о чем сказал командир группы штурманской боевой части К-219 Олег Гуськов:
«…Каждый на корабле понимал: последствия могут быть катастрофическими. Планете грозил второй – подводный – Чернобыль. »
На субмарине мог взорваться весь арсенал с ядерными боеголовками.
Помимо взрыва ракеты, на подлодке вспыхнул пожар, с которым моряки-подводники вместе с экипажами пришедших на помощь советских судов «Красногвардейск» и «Анатолий Васильев» в адовых условиях беспрерывно боролись с 3 по 6 октября. Одновременно предпринимались все усилия, чтобы остановить распространение ядовитых газов. Эта борьба за живучесть шла до последнего мига жизни атомохода, когда оборвался буксирный трос и корабль стремительно пошел ко дну.
В причинах аварии К-219 разбирались опытные специалисты СССР и США, были написаны научные труды, сняты художественные и документальные фильмы. Было несколько версий причин аварии, в том числе и столкновение с американской подводной лодкой, диверсия.
Самая реальная версия – технический брак, из-за которого вода поступила в ракетную шахту № 6 на большой глубине, что и вызвало взрыв ракеты. Но не об этом сейчас речь.
С каким-то гнусным бездушием подвиги моряков замалчивались, скрывались от народа. Сергей Преминин получил звание Героя Российской Федерации посмертно лишь в 1997 году!
Награды пришли гораздо позднее, как часто бывало после Великой Отечественной войны. В годы войны и после нее все могло быть оправдано несовершенством работы почты, утерей документов, а здесь – только трусливостью, осторожностью и бездушием чиновников в военно-морской форме, для которых главным было сохранение тайны аварий, катастроф, гибели, в общем – неудач, к которым они могли быть причастны. Поэтому обвиняли экипаж и командира К-219 в «плохой борьбе за живучесть корабля», на что Игорь Кудрин, председатель Санкт-Петербургского клуба моряков-подводников заявил: «Ходили такие разговоры, что вы боролись за живучесть, но плохо, людей мало погибло. А вот погибло бы пол-экипажа, значит, вы хорошо боролись».
Было также несколько версий, почему атомоход, уже буксируемый с места аварии, так быстро ушел на дно. Специалисты считают: скорее всего, из-за того, что подлодка К-219 приняла слишком много воды в машинное отделение через винтовую группу и поврежденный ракетный отсек.
Была и вероятность того, что последний оставшийся на атомоходе офицер, командир Игорь Британов, так и не допустивший на борт американских военных, собственноручно отправил К-219 на дно. Были для этого и веские причины. Командир корабля не мог выполнить нелепый приказ из Москвы, где предписывалось: «В связи с невозможностью дальнейшей буксировки высадить экипаж на крейсер и следовать своим ходом в ближайший порт Советского Союза». В этом случае пустой корабль с заглушенной энергетической установкой становился легкой добычей противника. Некоторые версии, документы спрятаны под грифом «секретно», возможно – навсегда.
Российский военный моряк – особое сословие нашего общества. Это элита вооруженных сил страны, их нравственная сила. Это патриоты, с самых истинных, честных, душевных позиций. Во время борьбы за живучесть своего корабля они упорно отказывались от помощи экипажей прибывших туда американских кораблей, подлодок. И этот отказ был обусловлен не только желанием сохранить секретность оборудования и вооружений К-219, но и тем, что не могли допустить наши подводники, чтобы на палубу корабля ступила нога моряка вражеского флота.
Флот США в те годы был определен для СССР как вражеский. Здесь можно и нужно вспомнить затопление русского флота в 1885 году возле Севастополя, гибель «Варяга» и «Корейца», миноносца «Стерегущий», отказ от эвакуации на американские суда экипажа К-19. Не могут наши моряки позволить, чтобы их родной дом, а военный корабль всегда ассоциируется в сознании матросов и офицеров с родным домом, был захвачен врагами. Лучше уйти на дно.
Экипаж атомной подводной лодки К-219 сделал все возможное, а матрос Сергей Преминин – невозможное, чтобы спасти не только советских моряков, своих флотских братьев, но и миллионы жизней мирных жителей, чтобы не допустить ядерной подводной катастрофы, страшного заражения мирового океана. Склоним перед ними головы, помянем в своих душах погибших, пожелаем благополучия живым и не будем забывать о подвиге, спасшем нашу планету.
Источник: back-in-ussr.com
Группа подводного спасения
Подводный флот был и остаётся одной из основ боевой мощи нашей страны. Подводные лодки ВМФ выполняют поставленные задачи в глубинах морей и океанов, обеспечивая стратегическую безопасность государства, его мирную и спокойную жизнь. Но есть и такие специалисты, чья работа заключается в обеспечении спокойствия и безопасности самих экипажей подводных лодок.
Они также подводники, но погружаются в глубину не на подводных «боевых единичках», а в автономных обитаемых подводных аппаратах. Их главная задача – оказание помощи аварийным подводным лодкам, спасение жизни людей на больших глубинах. Школа эксплуатации спасательных средств подводных лодок развивалась там же, где почти сто лет назад родился легендарный отряд водолазов «ЭПРОН», на Чёрном море.
Капитан 2 ранга Юрий Карелин командовал 288-й группой подводных лодок специального назначения (ГПЛСН) ЧФ в 1980-х годах. В её состав входили несколько специализированных автономных обитаемых подводных аппаратов, называемых снарядами, часть из которых предназначалась для непосредственного спасения людей (СПС), другая часть – для проведения подводных работ (АРС).
Для проведения операции по эвакуации экипажа лежащей на грунте подводной лодки, как правило, применялись оба типа аппаратов. АРС спускался с судна-носителя в районе местонахождения аварийной подлодки, производил допоиск лодки, определял её положение на грунте – имеется ли крен и дифферент, после чего занимал позицию близ комингс-площадки ПЛ и далее наводил на неё экипаж СПС. Спасательный аппарат пристыковывался, или, как говорят сами подводники, «присасывался», к площадке субмарины, забирал в свой отсек личный состав с лодки и эвакуировал его на поверхность, при необходимости совершив несколько таких рейсов.
«Весь процесс первой стыковки СПС и лодки проходил в ручном режиме. Максимально допустимое отклонение составляет всего пятьдесят миллиметров. А ведь лодка может лежать не на ровном киле, а с креном или дифферентом, может быть сильное течение и ещё множество других осложняющих работу факторов. Операция первой посадки может производиться около часа», – вспоминает Юрий Карелин. По сложности такая процедура сравнима с ручной стыковкой космических аппаратов на орбите.
После того, как СПС, маневрируя, прижимался резиновой манжетой к комингс-площадке подлодки, вода из камеры присоса спускалась в отсек аппарата, и забортное давление воды надёжно «присасывало» аппарат к площадке.
«Затем начинаем откатывать воду за борт, но всё равно какой-то мёртвый запас остаётся. Немного, литров сто, но для подводников это просто психологически сложно принять. По нашей команде они начинают открывать свой люк, в лодку начинает стекать вода, и люк тут же закрывают. Все их профессиональные инстинкты просто кричат о том, что вода в лодке – это ЧП и течь надо моментально устранять. Так что приходилось потратить немало времени на уговоры», – улыбается Юрий Карелин, вспоминая первую операцию с фактическим выводом подводников.
Несмотря на то что это была всего лишь тренировка и экипаж лодки предварительно получил необходимый инструктаж, личный состав действовал на рефлексах, хотя подводники прекрасно знали, что в обычной обстановке на такой глубине люк не открыть, ведь давление воды не даст поднять его крышку. После такой тренировки экипажи подводных лодок уже начинали доверять спасателям и в последующих подобных учениях люк открывали сразу по команде. Начался обычный тренировочный процесс. Минимум дважды в год подводники стали проходить тренировки по покиданию условно аварийной ПЛ на подводном спасательном аппарате. Экипажи аппаратов АРС и СПС регулярно отрабатывали это упражнение и на макетах, устанавливаемых на дне.
Помимо отработки спасательных операций, аппараты работали также по поиску и обследованию затонувших объектов
«Это сейчас аппараты проекта «Приз» обладают совмещёнными характеристиками АРС и СПС, а также могут погружаться на глубину до 1000 метров. Такой, например, АС-28, базирующийся на спасательном судне ЧФ «Коммуна». И техническая «начинка» у этих подводных спасательных аппаратов куда солиднее прежних», – отмечает бывший командир ГПЛСН.
Иногда во время таких учений помощь может потребоваться и самим спасателям. Летом 1991 года со спасательного судна ЧФ «Михаил Рудницкий» у берегов Севастополя в районе мыса Херсонес спустился аппарат АС-4 типа АРС. Погружение было произведено для отработки действий на полигоне – затопленной на глубине 60 метров подводной лодке.
В то время системы связи были куда менее совершенные, чем теперь, и каждый аппарат за собой таскал буёк-обозначитель на длинном буйрепе, чтобы на судне-носителе могли отслеживать его местоположение. Аппарат маневрировал возле подводной лодки, и его буйреп перехлестнулся с полипропиленовым буксирным концом. Аппарат запутался и не смог всплыть. На флоте была объявлена тревога, к месту происшествия вышло спасательное судно «Коммуна» с аппаратом АС-32 (АРС) на борту. Спасателям необходимо было освободить застрявший аппарат коллег.
«У нашего аппарата были манипуляторы, которые могут резать стальные тросы, но с капроновым концом им не справиться – слишком он мягкий. Так что я нашёл небольшую полосу из титанового сплава, её быстро заточили так, чтобы кромка напоминала серрейтор, и приделали к манипулятору», – вспоминает сослуживец Юрия Карелина Илькам Файзуллин, командовавший автономным рабочим снарядом АС-32. Спасатели погрузились, подошли к застрявшему подводному аппарату, изучили обстановку и затем импровизированным «ножом» обрезали конец в двух местах, освобождая застрявший аппарат.
Всё это время они держали гидроакустическую связь с попавшим в плен экипажем и судами-носителями. «От начала нашего погружения до подъёма освобождённого аппарата прошёл всего час, но я очень горжусь этой операцией», – Илькам Файзуллин демонстрирует ту самую «пилу» из заточенной титановой полосы. Подводник сохранил этот самодельный инструмент на память об успешном спасении коллег.
В 288-м ГПЛСН проходили также испытания и обкатку подводные аппараты для других флотов, обучались экипажи для них. Всего через руки подводных спасателей ЧФ прошли около 30 аппаратов различных типов. Помимо отработки спасательных операций, аппараты работали также по поиску и обследованию затонувших объектов, занимались обнаружением и подъёмом фрагментов кораблекрушений и авиакатастроф над морем. Работали аппараты и во время проведения изысканий в интересах науки, а также для военной промышленности при испытаниях перспективных разработок военно-морского вооружения.
«Мы обеспечивали подъём образцов торпед, мин, ракет, проходивших испытания на Чёрном море. Несработавшие экземпляры для дальнейшего изучения представителями промышленности необходимо было поднимать на поверхность, и это было довольно волнительно. Я выполнял сложные подводно-технические работы только в том случае, если в городе находились два человека – командир аппарата АС-17 (АРС) Борис Зыков и Юрий Карелин. Если они были в Севастополе, я был уверен, что бы ни случилось на глубине, они смогут нам помочь», – признаётся Илькам Файзуллин.
Подводные спасатели 288-й ГПЛСН стали первыми, чья работа заключалась в том, чтобы давать надежду другим подводникам, обеспечивать им уверенность. Экипажи знали, что в случае чего их есть кому спасти, и спокойно делали свою работу. Группа подводных лодок специального назначения на Черноморском флоте была расформирована в 1997 году, однако ученики ветеранов этого подразделения и ученики их учеников, вооружённые более совершенными подводными техническими средствами и оснащением, продолжают нести вахту подводников-спасателей и сегодня.
Севастополь
Источник: redstar.ru