В понедельник, 1 июля 2019 года, на территории Российской Федерации произошла трагедия, унесшая жизни 14 человек.
В результате взрыва внутри научно-исследовательского глубоководного аппарата погибли 14 моряков, занимавшихся биометрическими исследованиями глубин водных объектов. Об этом сообщает Joinfo.com со ссылкой на заявление представителя Минобороны РФ.
Названа причина смерти российских моряков
Трагедия произошла 1 июля, но известно о ней стало только во вторник, 2 июля 2019 года.
«…На научно-исследовательском глубоководном аппарате возник пожар. 14 моряков-подводников погибли…», — говорится в сообщении.
Стало известно, что все погибшие умерли по одной причине – мужчины отравились продуктами горения, выделяемыми в воздух в результате пожара. По данным военного ведомства, глубоководный аппарат находится на военно-морской базе Североморск.
Несмотря на то, что очаг возгорания был ликвидирован достаточно быстро, спасти людей, находившихся внутри подводной лодки, не удалось.
Все члены экипажа пропавшего батискафа «Титан» погибли
Что известно о подводной лодке, на которой произошел пожар?
По данным анонимного источника из силовых структур, который дал интервью российскому изданию РБК, судно, в котором заживо сгорели моряки, является ничем иным, как атомной подводной лодкой АС-12, известной под кодовым названием «Лошарик».
Она состоит из нескольких титановых сфер и может погружаться на глубину до шести тысяч метров. Кроме того, что АС-12 может развивать под водой скорость до 30 узлов (около 55 км/ч), больше о специальном аппарате ничего не известно. Все технические характеристики «Лошарика» строго засекречены.
Расследованием произошедшего уже занимается Следственный Комитет Российской Федерации. Эксперты обещают озвучить причины трагедии в самое ближайшее время.
Источник: joinfo.com
«Их должны помнить»: как живут родственники моряков, погибших на подлодке «Курск»
Близкие моряков, которых не стало 20 лет назад после трагического инцидента на подводном судне, всегда помнят о страшном происшествии, но 12 августа боль ощущается острее. Многие из них все же нашли в себе силы начать жизнь с чистого листа.
В довы подводников до последнего надеялись на чудо
12 августа 2000 года — день, который навсегда вошел в историю России. Во время учений в Баренцевом море затонула подводная лодка «Курск». К поискам судна подключили лучших специалистов, но спасти моряков так и не удалось.
Сейчас, когда трагедия осталась в далеком прошлом, родственники погибших могут без слез вспоминать те события. Кто-то лишился мужей, кто-то потерял детей и близких друзей. Каждый, кого затронула катастрофа, признает: после бессонных августовских ночей 2000 года их жизни уже никогда не были прежними.
Рассказы родных и сослуживцев летчиков, погибших при мятеже ЧВК «Вагнер»
108 метров, 118 моряков
По официальной версии, на судне произошел взрыв торпеды, в результате которого начался пожар. Возгорание повлекло за собой возгорание еще нескольких снарядов. Сначала представители прессы сообщили, что авария привела к гибели всех 118 моряков. Только позднее выяснилось, что 24 члена экипажа смогли укрыться в девятом отсеке.
Капитан-лейтенант Дмитрий Колесников сумел написать записку, в которой поименно назвал тех, кто находился в девятом отсеке. Он адресовал послание супруге, на которой женился всего за четыре месяца до гибели.
«Ольга, я тебя люблю. Не переживай сильно. Похоже, шансов нет. Будем надеяться, что кто-то прочитает», — такие строчки прочитала супруга Колесникова в его последнем письме.
94 подводника погибли сразу после взрыва
Спасательные работы проходили вплоть до 24 августа, и все это время родственники моряков надеялись на чудо. Однако в глубине души каждый понимал, что спасти хоть кого-то после столь длительного нахождения на затопленном судне было бы просто невозможно.
За прошедшие годы трагедия обросла слухами и легендами. Кто-то утверждал, что подлодка столкнулась с миной, а кто-то намекал на причастность других государств к катастрофе. И только один факт оставался неоспоримым: с тех пор, как сердца 118 подводников остановились, судьбы их близких навсегда изменились.
Две трагедии в одном доме
Вдова Бориса Гелетина Татьяна
Татьяна Гелетина до сих пор с ужасом вспоминает 2000 год. В летние месяцы ей пришлось пережить сразу два потрясения. Сначала в июле от рака скончался сын. Мальчик буквально сгорел на глазах у родителей, и несмотря на помощь врачей, не смог победить недуг.
Борис Гелетин получил отпуск по семейным обстоятельствам, но не мог находиться дома: стены давили, воспоминания о ребенке мешали даже спать. Вскоре после похорон сына ракетчик решил вернуться на службу. Когда Татьяна узнала о катастрофе, она до последнего надеялась, что мужу каким-то чудом удалось выжить. Вместе с другими родственниками она общалась с чиновниками, ходила в Дом офицеров, чтобы узнать последние новости.
«Встречаться с Путиным не ходила: остановилось сердце, меня увезли на скорой помощи. Говорят, что надежда умирает последней. Ну ее к черту, пусть умирает первой! Потому что это самое страшное, когда ты надеешься, но понимаешь, что все», — признавалась позднее Татьяна.
Сейчас Татьяна воспитывает дочь
Тело Бориса опознавал отец, который принимал участие в поисках. А вот Татьяна еще долго не могла прийти в себя. От отчаяния ее спасали близкие, которые ни на минуту не оставляли вдову. Через полгода после трагедии в жизни Гелетиной появился новый мужчина. Он стал для нее лекарством от боли и скорби. Сейчас пара воспитывает дочь Машу, которая недавно закончила школу.
Она знает и о братике, и о погибшем дяде Боре, считая их своей семьей.
Жить ради сына
Халима Аряпова
Халима Аряпова тоже до последнего надеялась, что муж выживет. Поначалу она даже отказывалась верить в трагедию, не понимая, как ее счастливая жизнь могла разрушиться в один момент.
12 августа 2000 года Халима уже знала, что ждет ребенка. Она была на третьем месяце беременности, но муж, капитан-лейтенант Рашид Аряпов, так и не увидел сына.
«Я тогда не ходила на похороны. Просто не хватило сил», — рассказывала Халима.
Следующие несколько лет вдова капитан-лейтенанта жила ради сына. Именно мальчик был ее единственной радостью в жизни. Халима не стала искать утешение в новых отношениях, поскольку рана после потери любимого человека никак не затягивалась.
Лишь недавно Аряпова смогла снова поверить в счастье. Она вышла замуж и родила дочь. Сын Ильгиз уже поступил в вуз. По словам матери, мальчик учится на одни пятерки, считая, что хорошие оценки — это лучший способ почтить память отца.
День рождения и трагедия
Елена Грязных
12 августа 2000-го Елене Грязных исполнилось 22 года. Она ждала поздравлений от мужа, но вместо этого услышала сообщение об аварии. До последнего супруга мичмана Сергея Грязных надеялась, что глава семьи вернется домой, но надежда таяла.
Елена осталась одна с пятимесячным сыном Вадимом на руках. Именно мальчик заставлял Грязных каждый день вставать с кровати и продолжать жить.
«Сын так толком и не видел своего папу, но любит его и никогда не забудет. Сережа был самым светлым, добрым, мужественным человеком из всех, кого я знала. Таких больше не бывает», — признавалась Елена.
Первые десять лет после трагедии Грязных даже подумать не могла о новых отношениях. Она уверяла, что будет хранить верность Сергею до конца жизни, ведь он был ее первой любовью.
И все же, однажды Елена смогла снова довериться мужчине. Сейчас она состоит в браке и воспитывает маленькую дочь. Собственный день рождения остается для Грязных периодом скорби. Вместе с сыном она часто посещает могилу супруга на Серафимовском кладбище. «Вадим с каждым годом все больше на Сережу становится похож, только сейчас уже ростом выше.
Повадки такие же: мимика, жесты, голос. Хотя голос я уже почти не помню. Вадим на эту тему не очень любит говорить. Но я сама с детства ему все рассказывала, всю историю — как познакомились, как поженились. Он одно время собирал все вырезки из газет про «Курск», внушительная получилась коллекция.
На письменном столе у него в рамке большая фотография отца», — делилась Елена.
Дочь ждала папу
Родственники часто посещают мемориалы, посвященные жертвам трагедии
Ирина Коробкова с самого начала знала, что надеяться особо не на что: она работала в войсковой части, и им сразу сообщили о массовых гибелях моряков. И все же она ждала возвращения лейтенанта Алексея Коробкова домой.
В трудный период Ирину поддерживали другие жены моряков. Несколько недель вдовы были неразлучны, обмениваясь информацией о катастрофе. Однако сейчас Коробкова практически не общается с семьями погибших.
Дочь Ирины и Алексея была еще маленькой, когда отца не стало. «Папу она толком не помнит, только образ. Бывало, в Видяево из садика ее на санках везешь, темно и какой-нибудь экипаж отъезжает. А все в военной форме, все одинаковые. Она кричит: «Папа, папа!» Все дети так кричали. Но дома у нас ни одного портрета мужа, я убрала.
Потому что как-то пришла с работы, а она с фотографией сидит и рыдает: папу жалко. Иной раз такие вопросы задает, что я теряюсь: «Мам, почему так?» Ну что ей ответить?» — делилась переживаниями Коробкова.
Со временем дочь Лена смирилась с трагедией. Сейчас она часто бывает на могиле отца и по-настоящему гордится им.
«Она ездила в Брянскую область, в Навлу, к родителям мужа. Прислала фотографию — в школе, где он учился, установили мемориальную доску», — вспоминала Ирина.
Сейчас вдова Алексея Коробкова редко дает интервью. Она до сих пор хранит память о супруге, считая его лучшим мужчиной в своей жизни.
Почетный гражданин
Родители Сергея Калинина с внучками
В Ростовской области есть станица Багаевская, в которой проживают около 15 тысяч человек, и каждый из них знает, кто такой Сергей Калинин. Дело в том, что именем погибшего земляка здесь названа школа и боксерский турнир.
Местный тренер Виктор Галдин признавался, что старший мичман атомной подводной лодки «Курск» никогда не увлекался боксом.
«Просто я сам бывший моряк. Когда случилась трагедия с «Курском», меня это за живое зацепило. А бокс у нас в Багаевке, можно сказать, культовый вид спорта. Хотелось, чтобы молодежь помнила о Сереже и о той трагедии», — рассказал Галдин.
Победитель турнира получает пояс с портретом погибшего моряка
На соревнования всегда приходит особенная гостья: мама Калинина Мария Петровна. Когда женщина узнала о смерти сына, она потеряла смысл жизни. Спустя годы боль так и не исчезла, но на турнирах по боксу родительнице погибшего подводника кажется, что ее любимый Сережа все еще находится рядом.
«А вот отец Сергея, Алексей Пантелеевич, приходить к нам не может. Сразу после трагедии у него отказали ноги. Вообще он очень тяжело это пережил», — рассказал тренер.
Таких трагических историй существует больше сотни. У каждого подводника была семья, планы на будущее и свои мечты, которые так и не успели сбыться. Ежегодно 12 августа близкие погибших мысленно возвращаются к тем страшным летним дням, наполненным надеждой на чудо. И пока кто-то помнит о трагедии, матросы продолжают жить.
По материалам «КП» , Life.ru , «Невское время»
Фото: Комсомольская правда / PhotoXPress.ru, социальные сети
Источник: bomba.co
«Заживо погребённые»: Как трое русских подводников смогли спастись из подводной могилы
За годы Великой Отечественной погибли десятки советских подводных лодок. Практически всегда при этом смерть забирала весь экипаж И лишь единственный раз троим морякам-балтийцам с подлодки С-11 удалось практически невозможное: почти через сутки после гибели корабля они смогли подняться на поверхность. «Армейский стандарт» решил напомнить об этой истории.
ГИБЕЛЬ ПОДЛОДКИ С-11
… Это был первый боевой поход новенькой субмарины, которую зачислили в состав Балтфлота лишь в конце июня 1941 года. Выйдя в море 13 июля, лодка более двух недель находилась на боевом дежурстве в районе Мемеля (Клайпеды). За это время удалось потопить немецкий транспорт КТ-11.
Наконец, «эска» взяла курс к своим берегам. 2 августа на дальних подступах к базе подводную лодку встретили корабли охранения. Однако через 2 часа выяснилось, что довести С-11 до базы они не смогут: нужно «принять под опеку» еще одну подлодку, возвращающуюся из боевого похода. С уходящего тральщика подбодрили: «Тут уже безопасно. Впереди пролив Соэло-Вейн, а там начинается протраленный фарватер!»
Одинокая субмарина шла по главному морскому коридору, вот-вот должны были появиться на горизонте острова Даго и Эзель. В 18.00 — смена вахты. Электрик Александр Мазнин, сдав свой пост, отправился отдыхать в кормовой отсек. Едва оказавшись «дома» он по укоренившейся привычке всех подводников тут же задраил за собой люк в переборке.
А буквально через секунду корпус С-11 содрогнулся от сильнейшего взрыва. Лампочки погасли. В кромешной тьме раздавался грохот падающих предметов, звон стекла… Люди ощутили, как их корабль стремительно проваливается в бездну. Наконец, лодка ударилась о дно и замерла, накренившись на левый борт. Наступила тишина, нарушаемая только плеском воды, которая заполняла отсеки подлодки через пробоины.
«Убийцей» С-11 стала немецкая субмарина U-144. Она проникла вглубь нашей зоны и притаилась у фарватера. Однако за «эску» отомстила другая подлодка — Щ-307. Через несколько дней, 10 августа, командир «щуки» поймал на прицел гитлеровскую субмарину, которая всплыла для зарядки аккумуляторов. Водолазы, обследовавшие потопленного «фашиста», подняли вахтенный журнал, в нем удалось прочитать запись: «2 августа, 18 ч. В проливе Соэло-Вяйн торпедирована советская подводная лодка. Погибла со всей командой. »
Наши сторожевые катера, ринувшиеся к месту гибели С-11, обнаружили лишь три человеческих тела среди всплывших обломков. Вскоре советские корабли покинули место трагедии — никто даже представить не мог, что на дне продолжают бороться за свою жизнь несколько заживо погребенных моряков.
В кормовом отсеке их оказалось четверо: торпедист Николай Никишин, артиллерист Василий Зиновьев, электрики Василий Мареев и Александр Мазнин.
Придя в себя после взрыва, они смогли отыскать аварийные фонари. Вода постепенно заполняла помещение. А снаружи не доносилось никаких шумов, которые давали бы надежду на то, что рядом работают спасатели. Четверке краснофлотцев оставалось лишь попробовать самим вырваться из морского плена.
Единственный вариант — покинуть отсек через шахту торпедного аппарата. Однако в каждом из них находится торпеда. Вытащить ее без специальных механизмов морякам не под силу.
«Нужно произвести торпедный выстрел!» — предложил Никишин. Для этого необходим мощный заряд сжатого воздуха, но откуда его взять. Возникла идея использовать воздух из баллона в запасной торпеде, которая лежит на стеллаже.
Практически тут же столкнулись с проблемой: чтобы открыть клапан в торпеде, нужен специальный ключ, но весь комплект инструментов незадолго до взрыва забрали для работы в носовой отсек! Никишин в отчаянии попробовал справиться с клапаном при помощи обычного зубила и молотка. Увы, Николай не рассчитал сил. Клапан сорвало, и сжатый воздух вырвался из торпеды. Давление в отсеке резко подскочило, у подводников заложило уши, дышать стало тяжело…
Лишь некоторое время спустя моряки смогли приспособиться к новым условиям. Впрочем, не все — Мареев скорчился в дальнем углу отсека, обхватил голову руками и бормотал: «Конец! Нам не выбраться…» Потом речь его стала бессвязной, ее прерывали приступы истерического смеха. Электрик явно терял рассудок.
Никишин предложил попробовать еще один вариант: заполнить баллон для выстрела левого торпедного аппарата воздухом, взятым из правой торпеды. На сей раз действовали очень осторожно. Наконец, удалось пустить сжатый воздух по магистрали. Для нормального выстрела нужно 25 атмосфер, но стрелка никак не желала показывать больше 18. Хватит ли этого, чтобы вытолкнуть торпеду? «Пли!» Огромная «сигара», начиненная взрывчаткой, нехотя скользнула по шахте и ушла куда-то в морскую глубину.
Путь к спасению открыт. Однако на освобождение «жерла» торпедного аппарата они потратили 5 часов. Вода за это время поднялась в отсеке до уровня груди. Теперь измученным людям предстояло еще более сложное и опасное испытание — подняться на поверхность.
Чтобы хоть как-то защитить себя от переохлаждения, моряки густо намазали тавотом (солидол) свои тельняшки и трусы. Каждый взял со стеллажа спасательный аппарат — маску и баллон с кислородом. Глубины, на которой лежала подлодка, они не знали, и потому, когда настал момент открыть крышку торпедного аппарата, волновались: до какого уровня его затопит?
«Открывай!» И холодные потоки забурлили вокруг. Вода остановилась, лишь почти достигнув подбородка, — давление в отсеке еще поднялось и сравнялось с забортным.
Решили, что первым должен выходить Никишин. Николаю предстояло тащить с собой буй-вьюшку с прикрепленным к нему тросом. Протиснувшись по трубе торпедного аппарата, матрос вытолкнул вперед буек, а когда тот достиг поверхности, начал подъем с глубины. Чтобы организм не пострадал от слишком резкого уменьшения давления, Никишин медленно перехватывал руками трос, делая остановку всякий раз, когда достигал очередного узла-муссинга.
Наконец, этот долгий путь закончился. На поверхности моря завывал ветер, хлестали волны. И было темно — пока люди сражались в затонувшей подлодке с неподатливой техникой, успела наступить ночь.
Краснофлотец В.В. Зиновьев, старший краснофлотец Н.А. Никишин, краснофлотец А.В.Мазнин. 1941 год.
Никишин подергал трос, подавая сигнал оставшимся в отсеке: все в порядке, поднимайтесь ко мне. Однако прошло 10 минут, полчаса — никто не всплывал.
По уговору, следующим предстояло выбираться из отсека Мазнину. Протиснувшись через торпедный аппарат на волю, он стал дожидаться у борта подлодки появления Зиновьева. Но тот почему-то задерживался. Неужели потерял сознание? Обеспокоенный электрик рискнул вернуться назад в отсек. Оказалось, что Зиновьев решил попробовать все-таки спасти потерявшего рассудок Мареева.
Вдвоем моряки пытались надеть на Василия дыхательный аппарат и втолкнуть его в трубу торпедного аппарата, однако безумец сопротивлялся, срывал с себя маску, выталкивал загубник… Помочь бедолаге оказалось уже невозможно.
Мазнин вновь выбрался через торпедный аппарат из отсека и начал подниматься по тросу. Запас кислорода в его спасательном аппарате подходил к концу, мешкать было нельзя. На поверхности Александра встретил заждавшийся Никишин.
Буй-вьюшка — деревянный шар размером с футбольный мяч — не мог удержать двоих пловцов. И торпедист решился плыть к берегу за подмогой. Только где он? Далеко ли? Не зная этого, краснофлотец рискнул двигаться, ориентируясь по звездам, строго на восток — там должны быть ближайшие острова.
Потом уже подсчитали, что марафонский заплыв длился семь с половиной часов! Никишин сумел преодолеть в холодной воде 15 километров. Уже под утро он увидел остров Даго и вышку маяка. Когда добрался до берега, его заметил патруль. Перед тем как провалиться в беспамятство, Николай успел прошептать, что в море гибнут его товарищи.
Александр Мазнин все эти часы провел в одиночестве возле деревянного буйка, то держась за него, то плавая вокруг. Достигнет ли берега Никишин, Александр не знал, почему не поднимается с лодки Зиновьев — не понимал. К рассвету на море установился штиль, поэтому звук идущего корабля моряк услышал издалека. В 10 утра его вытащили, наконец, из воды. «Там, внизу, еще двое!» — беспокоился краснофлотец.
К месту гибели С-11 подошел морской охотник. Однако его рулевой неудачно сманеврировал, и катер винтом перерубил трос буйка. Казалось, положение еще более осложнилось, но, прежде чем команда охотника приступила к спасработам, сигнальщик прокричал: «Человек за бортом!» Это был Зиновьев.
Василий до последнего оставался внутри подлодки: артиллерист не спешил подниматься на поверхность, понимая, что маленький буек всех не выдержит. На его глазах окончательно затих обезумевший Мареев. Кислорода в незатопленной части отсека оставалось все меньше, и сознание моряка стало мутиться. Зиновьев взбадривался, изредка пользуясь патронами регенерации воздуха. Когда их запасы подошли к концу, он нацепил спасательный аппарат и протиснулся в торпедную трубу.
Снаружи Василия ждал неприятный сюрприз: отрубленный от буйка трос лежал на дне. Пришлось подниматься нештатным образом: чтобы не выскочить пробкой с глубины, он держался за трос, постепенно подтравливая его и регулярно останавливаясь, когда нащупывал очередной муссинг. При этом ноги артиллериста задрало кверху, так что он поднимался к морской поверхности вверх тормашками.
Чудом спасшихся из подводного плена моряков отправили в госпиталь. Больше других досталось Никишину. Его на некоторое время парализовало, а температура тела после долгого пребывания в холодной воде упала до 34,5 градуса!
Едва оправившись, моряки вновь попросили зачислить их на флот. Никишин опять служил на подлодке, Зиновьев попал на тральщик, а Мазнин — на один из кораблей Ладожской флотилии, охранявших «Дорогу жизни». Они уцелели на войне и спустя несколько лет даже встретились.
Увы, это оказалось последним свиданием тройки отважных. Вскоре Николай Никишин трагически погиб, защищая на улице от хулиганов случайную прохожую.
Подлодку С-11 подняли в 1956-м при расчистке фарватера. Найденные в отсеках останки членов экипажа субмарины были торжественно захоронены на гарнизонном кладбище в Риге. Над братской могилой поставили обелиск, на котором высечены фамилии 46 погибших советских моряков-подводников.
Источник: ksovd.org