На эту картину так солнце светило,
Ребенок был так уморительно мал,
Как будто все это картонное было,
Как будто бы в детский театр я попал!
Я уверен, что из ста человек девяносто девять не вспомнят, что это за стихи. А предшествующие им четыре строчки, наоборот, помнят все. Вот они:
— Так вон оно что! А как звать тебя? √ «Власом».
— А кой тебе годик? √ «Шестой миновал.
Ну, мертвая!» крикнул малюточка басом,
Рванул под уздцы и быстрей зашагал.
Уроки литературы в школе обладают редкостным свойством напрочь отбивать у детей простую, незамутненную радость чтения. На опустевшее место незатейливой байки про три периода революционного движения в России (помните замечательную по синтаксису фразу, которая начинается со слов «Буря, это √») так ничто и не пришло. Даже Вайль и Генис в замечательной, как и все вышедшее из-под их перьев, «Родной речи» не смогли вполне освободиться от этой догмы, что проявилось хотя бы в подборе произведений.
Никто не пострадал от этих ударов сильнее, чем Некрасов. К Пушкину любой человек с поэтическим слухом рано или поздно возвращается; Чернышевский, возможно, как литератор этого и не заслуживает (хотя вопрос спорный); но заодно не возвращаются и к Некрасову.
Так он и остается пустым именем в школьных тетрадях, певцом русского крестьянства, борцом с крепостничеством, поэтом-гражданином и т.д. Еще, конечно, навсегда оседает в памяти «мужичок с ноготок» √ Влас из поэмы «Крестьянские дети».
Впрочем, подавляющее большинство бывших школьников уверено, что это отдельное стихотворение. (Что творится со стихами классиков в хрестоматиях √ отдельная тема. Из тютчевского «Люблю грозу» выкидывают строфу про ветреную Гебу и Зевесова орла. Из пушкинского «Памятника» √ про «не оспоривай глупца». Из «Онегина» берут отрывок, начиная со слов «Вот север, тучи нагоняя» √ в результате первая строчка ни с чем не рифмуется. Это в онегинской-то строфе!)
Некрасов, конечно, имел основания сказать: «Нет в тебе поэзии свободной, / Мой тяжелый, неуклюжий стих». (Обратите внимание на тяжеловесность слова «театр» в первой процитированной строфе.) Произведения, которые льются сплошным свободным потоком, у него нечасты. Но в его слегка спотыкающихся, порой нарочито небрежных строках то и дело попадаются бриллианты чистейшей воды √ они без оправы, но от этого не становятся менее ценными. Энергия от таких строк исходит просто бешеная. Вот, например:
Мы-ста тебя взбутетеним дубьем
Вместе с горластым твоим холуем!
(«Псовая охота»)
Когда свободно рыскал зверь,
А человек бродил пугливо.
(«Поэт и гражданин»)
Чтобы ветер родного селенья
Звук единый до слуха донес,
Под которым не слышно кипенья
Человеческой крови и слез.
(«Что ни год √ уменьшаются силы. «)
Из цикла «О погоде» √ прорыв в поэтику XX века:
Под жестокой рукой человека
Чуть жива, безобразно тоща,
Надрывается лошадь-калека,
Непосильную ношу влача.
Из сатиры «Газетная» √ какие-то постмодернистские частушки, ей-Богу:
Третьей ночью еще Фейербах
Мне приснился √ был рот его в пене,
Он держал свою шляпу в зубах.
Или:
Ликует враг, молчит в недоуменьи
Вчерашний друг, качая головой.
И еще много, много разных приятных мелочей, вроде бесхитростного вплетения пушкинского четверостишия в стихотворение «Поэт и гражданин» √ при всей бесхитростности это отчетливый постмодернистский жест. И, конечно, стихотворение «Еду ли ночью по улице темной». Это безусловный, абсолютный шедевр с первой до последней строчки. «Гробик ребенку и ужин отцу!» Когда Некрасов впервые прочитал это стихотворение в кружке Белинского, все слушатели впали в ступор, а потом наперебой стали со слезами на глазах обнимать поэта. Меня это нисколько не удивляет.
В большом стихотворении «Крестьянские дети» √ та же история. Оно сбивчиво, фрагментарно; с сюжетного повествования ни с того ни с сего сбивается на моралистическое («Счастливый народ! Ни науки, ни неги / Не ведают в детстве они»); потом возвращается, образуя довольно искусственную кольцевую композицию («Теперь нам пора возвратиться к началу»). После множества высокопарных слов («Те честные мысли, которым нет воли, / Которым нет смерти √ дави не дави») резким диссонансом (вот он, настоящий «неверный звук») кажутся последние строки стихотворения:
Мы с верным Фингалом грозу переждали
И вышли искать дупелей.
Других небрежностей тоже хватает («Летит и другая какая-то птица — / По тени узнал я ворону как раз»; «как раз» вставлено исключительно ради рифмы). «Мы оба нагнулись, да разом и хвать / Змею! Я подпрыгнул: ужалила больно! / Савося хохочет: «Попался спроста!» Мне почему-то кажется, что если бы змея действительно «ужалила», то есть укусила, поэта, то он вряд ли бы написал это стихотворение. «Зато мы потом их губили довольно / И клали рядком на перилы моста».
И при этом √ россыпь дивных, ни на что другое в русской поэзии не похожих фраз, оборотов, игры смыслов в стихе. «У бар бороды не бывает √ усы». «Ежу предлагают и мух и козявок, / Корней молочко ему отдал свое». Я вообще-то не люблю уменьшительных суффиксов, но в данном случае мне это «молочко» представляется невероятно трогательным. Или завораживающая своей таинственностью фраза: «Вот девочка ловит лукошком лошадку: / Поймала, вскочила и едет на ней». Эпизод с Власом не цитирую, его и так все знают. После него, к сожалению, начинается лирическое отступление, очень сильно проигрывающее по сравнению с описательными фрагментами.
Когда листаешь томик Некрасова, взгляд выхватывает искры вдохновения, гениальные строки буквально на каждой странице. Но, наткнувшись на завалы школьных воспоминаний, эти искры мгновенно гаснут. Предлагаю следующее упражнение. Расслабьтесь, дышите ровно. Произнесите фразу: «Николай Алексеевич Некрасов √ выдающийся русский поэт-демократ, певец крестьянства и народной судьбы».
Повторяйте эту мантру до тех пор, пока из слов не выветрятся последние остатки смысла. Теперь быстро хватайте сборник Некрасова и читайте. Не пожалеете.
Web-присутствие
Произведения Некрасова в Сети представлены мало. В Электронной поэтической библиотеке — текст поэмы «Русские женщины». Несколько стихотворений — на сайте «Стихия». Тут еще три. Владимир Некрасов, доктор исторических наук, пишет о Николае Алексеевиче — видимо, предке.
Подробности — на некрасовской ветке Всероссийского генеалогического древа (кстати, ген писательства у этого семейства развит весьма сильно: Виктор, Всеволод, Ксения!). Страница крупного некрасоведа Н.Н.Скатова. Страница Некрасова в рамках проекта «О Волге в стихах». В юмористической передаче «Назло рекордам» не то прозвучали, не то должны были прозвучать юмористические стихи на тему «Денис Панкратов и дети» — a la «Дед Мазай и зайцы». Наши экзерсисы по мотивам «Мужичка с ноготок» — на странице Голубого сала-2 у Славы Курицына.
В области англоязычных ресурсов царит политкорректность, причем самого разного рода. Никак не ожидал в Сети, да еще на британском сайте, заметку Крупской про любимые книги Ильича. (I brought with me to Siberia books by Pushkin, Lermontov and Nekrasov. Перевод был впервые опубликован в Москве в 1956 году). Оказывается, это сделали ребята из организации Workers’ Web, что можно очень условно перевести как «Интернет пролетариев». А возлюбленной поэта, А.Я.Панаевой, посвящен целый большой раздел феминистского сайта про русских писательниц.
Источник: old.russ.ru
Крестьянские дети | cтихотворение и анализ
В. Маковский. Игра в бабки. 1870
Поэма начинается с повествования об истории, случившейся с лирическим героем. Он отправился поохотиться, утомился бродить по лесам и болотам, в результате чего забрёл в сарайчик и забылся крепким сном. Проснувшись поутру, лирический герой стал внимательно прислушиваться к звукам окружающей природы и заметил, что его внимательно разглядывает местная крестьянская детвора.
Разновозрастные ребятишки пристально смотрели на героя сквозь щели сарая. Герой не стал пугать мальчишек, а решил прислушаться к их диалогу: крестьянские дети активно обсуждали его внешность и решали: перед ними находится барин или простолюдин?
Затем, мальчишки, внезапно чего-то испугавшись, бросились врассыпную, а наш герой предался приятным воспоминаниям о годах своего детства. Мы узнаём: в младенчестве он любил играть с крестьянскими детьми. Они вместе много проказничали, беззаботно проводя время.
Одновременно с приятными мыслями о детских забавах с крестьянской ребятнёй, герой задумывается и об обратной стороне медали – он рассуждает о том, что эти дети с самого рождения обречены на нищую, беспросветную жизнь, адский труд и зависимое положение. В памяти лирического героя всплывает случай из детских лет.
Он, будучи ещё ребёнком, видел, как маленький крестьянский мальчишка, вместе со своим отцом, пилили дрова. Малыш был вынужден заниматься таким тяжёлым физическим трудом, так как в семье не было иных помощников мужского пола. В результате раздумий и воспоминаний, герой приходит к однозначному выводу о том, что никто не имеет права омрачать крестьянским детям их детство. Он подзывает к себе свою охотничью собаку и крестьянских мальчишек, желая их развеселить, продемонстрировав, какие команды умеет исполнять его четвероногий друг. Это представление вызывает у ребят массу восторженных эмоций.
История создания
История написания поэмы непосредственно связана с детскими годами автора. Некрасов имел несчастье родиться и вырасти в семье отца – помещика, отличающегося крайней жестокостью и бессердечием не только к крестьянам, но и к членам собственной семьи – жене и многочисленным детям. Будучи ещё ребёнком, Некрасов видел издевательства отца над крепостными крестьянами и жалел их.
Юный Коля часто играл с крестьянской детворой: ему нравилось их весёлое общество. Именно поэтому, Николай Алексеевич смог так живописно и ярко описать в поэме забавы крестьянских ребят. Повзрослев, Некрасов любил совершать загородные поездки на природу с целью охоты или рыбалки. Автор написал это произведение в 1861 г., находясь в фамильном имении в деревне Грешнёво.
Над поэмой поэт работал на протяжении двух недель. Первые читатели смогли познакомиться с произведением в год его написания. Примечательно следующее: лирический герой поэмы полностью автобиографический. Известно, что сам Некрасов, как и его лирический герой, носил бороду.
Жанр, направление, размер
Произведение относится к жанру поэмы, так как в нём имеются такие жанровые маркеры, как сюжет и лирические отступы. Поэтический размер – амфибрахий четырёхстопный. Рифмовка использована перекрёстная, при этом некоторые строки вообще не рифмуются. Рифма женская/мужская.
Композиция
- Первая часть – повествование о наблюдении за барином (лирическим героем), отдыхающим в сарае после охоты.
- Вторая часть – рассуждения о позитивной стороне крестьянского существования.
- Третья часть – размышления об отрицательной стороне жизни крестьян.
- Четвёртая часть – заключение.
Образы и символы
С целью донесения до читателей основной мысли поэмы, Некрасов создал следующую палитру ярких образов:
- образ лирического героя полностью идентичен автору. Заметно чувство лёгкой зависти лирического героя, как представителя высшего сословия, к крестьянской детворе, не обременённой с юных лет никакими чинами, науками, условностями и пр. Безусловно, крестьяне вынуждены приучать своих детей к тяжелому физическому труду с младых ногтей, но герою это кажется не самым тяжёлым бременем. Став взрослым, герой возвращается в те края, где его встречают уже новые крестьянские дети: он делится с ними историями собственной жизни. Ребята внимают герою с огромным интересом;
- образ «мужичонки с ноготок» является особенно ярким и запоминающимся. Этим «мужичком», росточком «с ноготок» является шестилетний мальчуган, помогающий своему отцу возить хворост из зимнего леса. Ведёт себя паренёк, как взрослый человек, крайне разумно и обстоятельно. Герой подробно описывает мальчика: его огромные рукавицы, гигантские сапоги, низкий басовитый голос и пр.;
- образ крестьянских детей – автор сумел создать типичный образ крестьянской детворы. Посредством нескольких метких реплик, брошенных детьми, мы понимаем их характеры. Таким образом, основную роль в поэме играют романтический герой и собирательный образ детей. Герой, несмотря на то, что является барином, прекрасно осведомлён обо всех детских играх юных крестьян. Дети, с подачи лирического героя, предстают перед нами весёлыми, смелыми, уверенными, активными и любознательными. Они воспитаны самой природой: «свободно растут», отлично знают лес, прекрасно плавают, умеют ловить рыбу и пр. Вместе с тем, автор демонстрирует нам и неприглядную сторону жизни крестьянской детворы: с юных лет они вынуждены много работать, безграмотны, бесправны и пр.;
- образ природы – фоном диалога лирического героя и крестьянской детворы выступает прекрасная природа, которая является символом земной гармонии. Природа в поэме живёт собственной независимой жизнью, не нуждаясь в единении с человеком. Природа очеловечивается: вместе с улучшающимся настроением героя, оживает и природа. Постепенно, к природным визуальным красотам добавляются звуки: крик грачей, воркование голубей и пр. Звуки позволяют нам не только «увидеть», но и «услышать» окружающий лирического героя мир.
Темы и настроение
Основная тема произведения – жизнь крестьянских детей и их родителей. Данная тема имела широкую популярность в литературе конца 19 века, когда жил и творил Некрасов.
После прочтения поэма оставляет настроение светлой грусти. Автор ощущает свою личную вину перед бесправными крестьянскими детьми за то, что, когда они вырастут, он уже не будет так беззаботно резвиться с ними, а будет ими управлять, решая их судьбу. Такое чудовищное право автору даёт его социальное происхождение. Поэт желает многое изменить, но не способен сделать этого в силу множества объективных причин.
Основная идея
Основная идея произведения заключается в следующем: детские годы крестьянских детей наполнены беззаботностью и весельем, множеством ярких впечатлений от общения с первозданной природой, но без обучения грамотности и наукам в будущем их ожидают невесёлая участь и трагическая судьба.
Средства выразительности
С целью реализации идеи произведения и полноценного раскрытия темы, Некрасов использует следующие выразительные средства:
- эпитеты – «сонная хандра», «крик дикий», «звуки чудные»;
- метафоры – «коснулось души умиленье», «обаяние поэзии детства»;
- сравнения – «оглушительный лай», «серые, карие, синие глазки», «святая душа»;
- гипербола – «иступят пилу – не наточишь и в сутки».
Источник: spadilo.ru
И вышли искать дупелей что это
Любимые животные русских писателей
«Собаки! Да, я утверждаю, что голос собаки
иногда слаще голоса дружбы»
Н. Некрасов
Николай Алексеевич Некрасов был человеком впечатлительным и страстным. Ярче всего эти качества проявились к охотничьим собакам. Любовь эта появилась у писателя с подросткового возраста, когда он со своим отцом принимал участие в охоте и уставший засыпал прямо в поле в обнимку со своими питомцами.
Став знаменитым писателем, и работая в издательстве журнала «Современник» в Петербурге Некрасов не забывал о своих любимцах. К посетителям порой выбегало до десяти собак. Главой компании был пойнтер Оскар, уже пожилой и проводивший большую часть времени на турецком диване хозяина. Николай Алексеевич шутил, называя пса важного вида «капиталистом»и утверждал, что непременно положит на его имя деньги в банк.
В 1850 году у Некрасова появился английский пойнтер чёрного окраса по кличке Раппо, широкогрудый и коротконогий, который совершенно «сел на шею поэту».Николай Алексеевич писал: «Всю зиму пёс едва перебирался со своей подушки в обеденный час в столовую, а остальную часть маялся на голом полу, вздыхая и как-бы говоря: «Посмотрите, как неловко и жёстко! Я все бока отлежал, а идти к подушке нет никакого расчёту: скоро будет ужин, да ещё поспишь, пожалуй!».
Героем романа Некрасова «Тонкий человек», стал именно Раппо. Писатель дал характеристику собачьей психологии: «Раппо, чистый английский пойнтер, уже не первой молодости, но хорошо сохранившийся, настоящий джентльмен, как в домашней жизни, так и на охоте. Он ласков с хозяином, вежлив с его гостями, не кусает без принудительной причины и никогда ни у кого не лижет рук, чем снискал особенную любовь хозяина; в лучшем расположении духа он подпрыгивает и легонько стискивает зубами край вашего уха…».
В июне 1857 года Некрасов привёз из Англии дорогого щенка крупно-крапчатого пойнтера, которого назвал Нелькой. Дорога со щенком из Англии в Россию дорого обошлась писателю, он испытал потрясение, когда щенок выпрыгнув из повозки повредил лапки. Всю дорогу до дома Некрасов выносил собаку на воздух и обратился в клинику для животных, чтобы врачи оказали помощь пострадавшему животному. Нелька держалась молодцом, что дало хозяину повод написать Ивану Сергеевичу Тургеневу: «Славный характер у собаки! Нельзя её не полюбить…».
Ещё одним любимцем Некрасова был пёс Фингал. Писатель не мог нахвалиться умом и хорошим характером Фингалушки. Сохранилось несколько фотографий этого пса, причём морда собаки и лицо хозяина на них удивительно похожи. Поэт запечатлел своего питомца в стихотворении «На Волге»и в любимых всеми «Крестьянских детях»:
Теперь нам пора возвратиться к началу.
Заметив. Что стали ребята смелей,
«Эй, воры идут! – закричал я Фингалу. –
Украдут, украдут! Ну, прячь поскорей!»
Фингалушка скорчил серьёзную мину,
Под сено пожитки мои закопал,
С особым стараньем припрятал дичину,
У ног моих лег – и сердито рычал.
Обширная область собачьей науки
Ему в совершенстве знакома была;
Он начал такие выделывать штуки,
Что публика с места сойти не могла.
Но точно удар прогремел над сараем,
В сарай полилась дождевая река,
Актёр залился оглушительным лаем,
А зрители дали стречка.
Под крупным дождём ребятишки бежали
Босые к деревне своей.
Мы с верным Фингалом грозу переждали,
И вышли искать дупелей.
Но не Фингалу суждено было стать последней и самой страстной любовью поэта. Одиннадцать лет спустя, у Некрасова появился ещё один чёрный пойнтер. Николай Алексеевич назвал щенка Кадо. Писатель не то, что любил, он просто обожал своего несравненного пса. На знаменитых обедах, устраиваемых для сотрудников, Кадо разрешалось всё и даже больше.
Например, вскакивать на стол и прохаживаться по нему, выбирая с тарелок гостей лучший кусочек, а потом лакать воду из хрустальных кувшинов. Аккуратист Иван Александрович Гончаров приходил в ужас от такого поведения пса. Разумеется, все терпели. Потом ему отдельно обязательно подавалась жареная куропатка, которую он преспокойно съедал на дорогом персидском ковре или трепал на шёлковой диванной обивке. Аккуратист Гончаров приходил в ужас и каждый раз старался заметить, где именно остаются эти сальные пятна, чтобы не сесть на них, увы, Кадо ел везде и делал, что хотел.
Любопытно, что пёс никогда не лаял на приходивших к Некрасову гостей, за исключением лишь цензоров и Салтыкова-Щедрина. Вечно угрюмый и частенько не в меру грубый сатирик пользовался искренней нелюбовью пойнтера. И когда писатель приходил к Некрасову, то во избежание «инцидента» Кадо запирали в другой комнате.
Однажды у Некрасова проходило совещание редакции, на котором присутствовал и Щедрин. Кадо в спешке и по неосмотрительности забыли запереть, и он, пользуясь счастливым случаем, пробрался в прихожую и, разыскав там пальто сатирика, отгрыз кусок! В итоге Некрасову пришлось покупать пострадавшему новое пальто.
Когда писатель по болезни вынужден был уехать заграницу, то долго сокрушался: «Жаль покидать во всём Петербурге только Кадошку». Несмотря на все причуды и капризы пса Николай Алексеевич любил его. Волновался, как его самочувствие и напоминал слугам, чтобы Кадо жил в отдельной комнате с лежанкой, ходил ежедневно на охоту и много гулял под присмотром.
Одним майским утром, только что приехавшие из Петербурга Некрасов и его супруга Зиночка, выехали из именья на лошадях. Зиночке вздумалось поохотиться и она помчалась на болото, Кадо побежал за ней. Через несколько минут раздался внезапный выстрел и пронзительный вой собаки. Некрасов бросился туда и увидел умирающую собаку. Зина бросилась просить прощение, но писатель отстранил её со словами: «Дай свободу тоске моей, я сегодня лучшего друга лишился».
Этим же летом Николай Алексеевич попробовал поохотиться с другими собаками, но ни одна из них не смогла заменить ему Кадо. В музее-усадьбе писателя «Чудовская Лука» можно увидеть бронзовый памятник, поставленный в 1971 году. Печальный, пожилой писатель держит голову любимого пса, а на лице его любовь и скорбь.
Гл. методист СКБСС им. В. Маяковского
Марина Авраменко
Источник: stavropollibblind.blogspot.com
Вот ОНО, некрасовская женщина:мы с верным Фингалом грозу переждали и вышли искать дупелей!!В переводе ЭТО знаете КАК?см.
что в переводе означает: муж дал в глаз ни за что. и ушел за пивом. пойду найду и пристрелю его, в дупель пьяного на тротуаре.
ВОПРОС: ИЛИ у Вас своя трактовка есть?
Лучший ответ
Мало было одного фонаря под глазом, так я еще на свою ж пошла приключеней искать
Остальные ответы
Знал бы Некрасов, что его женщина выделывала с верным Фингалом !
мы с Верным стреляли по звездам (грозу так пережидали) ,
вышли поискать добычу, нашли только пивБар под названием «Сухо? -Стой! Ты уЖе дополз! «, когда барМен, не спрашивая налил муХу Двойное Золотое, а мне Стеллу которая АрТротуар, у меня зашевелился патрон (я значала думала — в патроннике, оказалось в сотике!!) пришлось патрона уложить спать (на тротуаре работы). .
дальше у муХа начался ПриПадокГадНа ЧужиеЮбкиПялиться.. .
вот Патрон и приГодился — пристрелить Взглядом — а то Я без юБки была же в тот момент. .
ну чтобы не мучился сразу после сМерти.. .
а со Стеллой мы потом на Тро х туаре всплакНули по бизЦенно поДраченным послеДующим годам.
Источник: otvet.mail.ru
И вышли искать дупелей что это
Опять я в деревне. Хожу на охоту,
Пишу мои вирши — живется легко.
Вчера, утомленный ходьбой по болоту,
Забрел я в сарай и заснул глубоко.
Проснулся: в широкие щели сарая
Глядятся веселого солнца лучи.
Воркует голубка; над крышей летая,
Кричат молодые грачи;
Летит и другая какая-то птица —
По тени узнал я ворону как раз;
Чу! шепот какой-то… а вот вереница
Вдоль щели внимательных глаз!
Всё серые, карие, синие глазки —
Смешались, как в поле цветы.
В них столько покоя, свободы и ласки,
В них столько святой доброты!
Я детского глаза люблю выраженье,
Его я узнаю всегда.
Я замер: коснулось души умиленье…
Чу! шепот опять!
П е р в ы й г о л о с
А барин, сказали.
Потише вы, черти!
У бар бороды не бывает — усы.
А ноги-то длинные, словно как жерди.
Ч е т в е р т ы й
А вона на шапке, гляди-тко, — часы!
Ай, важная штука!
Чай, дорого стоит?
Как солнце горит!
А вона собака — большая, большая!
Вода с языка-то бежит.
Ружье! погляди-тко: стволина двойная,
Замочки резные…
Т р е т и й
_(с испугом)
Ч е т в е р т ы й
Молчи, ничего! постоим еще, Гриша!
Испугались шпионы мои
И кинулись прочь: человека заслыша,
Так стаей с мякины летят воробьи.
Затих я, прищурился — снова явились,
Глазенки мелькают в щели.
Что было со мною — всему подивились
И мой приговор изрекли:
— Такому-то гусю уж что за охота!
Лежал бы себе на печи!
И видно не барин: как ехал с болота,
Так рядом с Гаврилой…— «Услышит, молчи!»
О милые плуты! Кто часто их видел,
Тот, верю я, любит крестьянских детей;
Но если бы даже ты их ненавидел,
Читатель, как «низкого рода людей», —
Я все-таки должен сознаться открыто,
Что часто завидую им:
В их жизни так много поэзии слито,
Как дай Бог балованным деткам твоим.
Счастливый народ! Ни науки, ни неги
Не ведают в детстве они.
Я делывал с ними грибные набеги:
Раскапывал листья, обшаривал пни,
Старался приметить грибное местечко,
А утром не мог ни за что отыскать.
«Взгляни-ка, Савося, какое колечко!»
Мы оба нагнулись, да разом и хвать
Змею! Я подпрыгнул: ужалила больно!
Савося хохочет: «Попался спроста!»
Зато мы потом их губили довольно
И клали рядком на перилы моста.
Должно быть, за подвиги славы мы ждали.
У нас же дорога большая была:
Рабочего звания люди сновали
По ней без числа.
Копатель канав вологжанин,
Лудильщик, портной, шерстобит,
А то в монастырь горожанин
Под праздник молиться катит.
Под наши густые старинные вязы
На отдых тянуло усталых людей.
Ребята обступят: начнутся рассказы
Про Киев, про турку, про чудных зверей.
Иной подгуляет, так только держися —
Начнет с Волочка, до Казани дойдет»
Чухну передразнит, мордву, черемиса,
И сказкой потешит, и притчу ввернет:
«Прощайте, ребята! Старайтесь найпаче
На Господа Бога во всем потрафлять:
У нас был Вавило, жил всех побогаче,
Да вздумал однажды на Бога роптать, —
С тех пор захудал, разорился Вавило,
Нет меду со пчел, урожаю с земли,
И только в одном ему счастие было,
Что волосы из носу шибко росли…»
Рабочий расставит, разложит снаряды —
Рубанки, подпилки, долота, ножи:
«Гляди, чертенята!» А дети и рады,
Как пилишь, как лудишь — им все покажи.
Прохожий заснет под свои прибаутки,
Ребята за дело — пилить и строгать!
Иступят пилу — не наточишь и в сутки!
Сломают бурав — и с испугу бежать.
Случалось, тут целые дни пролетали, —
Что новый прохожий, то новый рассказ…
Ух, жарко. До полдня грибы собирали.
Вот из лесу вышли — навстречу как раз
Синеющей лентой, извилистой, длинной,
Река луговая; спрыгнули гурьбой,
И русых головок над речкой пустынной
Что белых грибов на полянке лесной!
Река огласилась и смехом и воем:
Тут драка — не драка, игра — не игра…
А солнце палит их полуденным зноем.
— Домой, ребятишки! обедать пора.—
Вернулись. У каждого полно лукошко,
А сколько рассказов! Попался косой,
Поймали ежа, заблудились немножко
И видели волка… у, страшный какой!
Ежу предлагают и мух, и козявок,
Корней молочко ему отдал свое —
Не пьет! отступились…
Кто ловит пиявок
На лаве, где матка колотит белье,
Кто нянчит сестренку, двухлетнюю Глашку,
Кто тащит на пожню ведерко кваску,
А тот, подвязавши под горло рубашку,
Таинственно что-то чертит по песку;
Та в лужу забилась, а эта с обновой:
Сплела себе славный венок,
Всё беленький, желтенький, бледно-лиловый
Да изредка красный цветок.
Те спят на припеке, те пляшут вприсядку.
Вот девочка ловит лукошком лошадку —
Поймала, вскочила и едет на ней.
И ей ли, под солнечным зноем рожденной
И в фартуке с поля домой принесенной,
Бояться смиренной лошадки своей?.
Грибная пора отойти не успела,
Гляди — уж чернехоньки губы у всех,
Набили оскому: черница поспела!
А там и малина, брусника, орех!
Ребяческий крик, повторяемый эхом,
С утра и до ночи гремит по лесам.
Испугана пеньем, ауканьем, смехом,
Взлетит ли тетеря, закокав птенцам,
Зайчонок ли вскочит — содом, суматоха!
Вот старый глухарь с облинялым крылом
В кусту завозился… ну, бедному плохо!
Живого в деревню тащат с торжеством…
— Довольно, Ванюша! гулял ты немало,
Пора за работу, родной! —
Но даже и труд обернется сначала
К Ванюше нарядной своей стороной:
Он видит, как поле отец удобряет,
Как в рыхлую землю бросает зерно,
Как поле потом зеленеть начинает,
Как колос растет, наливает зерно;
Готовую жатву подрежут серпами,
В снопы перевяжут, на ригу свезут,
Просушат, колотят-колотят цепами,
На мельнице смелют и хлеб испекут.
Отведает свежего хлебца ребенок
И в поле охотней бежит за отцом.
Навьют ли сенца: «Полезай, постреленок!»
Ванюша в деревню въезжает царем…
Однако же зависть в дворянском дитяти
Посеять нам было бы жаль.
Итак, обернуть мы обязаны кстати
Другой стороною медаль.
Положим, крестьянский ребенок свободно
Растет, не учась ничему,
Но вырастет он, если Богу угодно,
А сгибнуть ничто не мешает ему.
Положим, он знает лесные дорожки,
Гарцует верхом, не боится воды,
Зато беспощадно едят его мошки,
Зато ему рано знакомы труды…
Однажды, в студеную зимнюю пору,
Я из лесу вышел; был сильный мороз.
Гляжу, поднимается медленно в гору
Лошадка, везущая хворосту воз.
И, шествуя важно, в спокойствии чинном,
Лошадку ведет под уздцы мужичок
В больших сапогах, в полушубке овчинном,
В больших рукавицах… а сам с ноготок!
— Здорово, парнище! — «Ступай себе мимо!»
— Уж больно ты грозен, как я погляжу!
Откуда дровишки? — «Из лесу, вестимо;
Отец, слышишь, рубит, а я отвожу».
(В лесу раздавался топор дровосека.)
— А что, у отца-то большая семья?
«Семья-то большая, да два человека
Всего мужиков-то: отец мой да я…»
— Так вон оно что! А как звать тебя? — «Власом».
— А кой-тебе годик? — «Шестой миновал…
Ну, мертвая!» — крикнул малюточка басом,
Рванул под уздцы и быстрей зашагал.
На эту картину так солнце светило,
Ребенок был так уморительно мал,
Как будто все это картонное было,
Как будто бы в детский театр я попал!
Но мальчик был мальчик живой, настоящий,
И дровни, и хворост, и пегонький конь,
И снег, до окошек деревни лежащий,
И зимнего солнца холодный огонь —
Все, все настоящее русское было,
С клеймом нелюдимой, мертвящей зимы,
Что русской душе так мучительно мило,
Что русские мысли вселяет в умы,
Те честные мысли, которым нет воли,
Которым нет смерти — дави не дави,
В которых так много и злобы и боли,
В которых так много любви!
Играйте же, дети! Растите на воле!
На то вам и красное детство дано,
Чтоб вечно любить это скудное поле,
Чтоб вечно вам милым казалось оно.
Храните свое вековое наследство,
Любите свой хлеб трудовой —
И пусть обаянье поэзии детства
Проводит вас в недра землицы родной.
Теперь нам пора возвратиться к началу.
Заметив, что стали ребята смелей, —
«Эй, воры идут! — закричал я Фингалу: —
Украдут, украдут! Ну, прячь поскорей!»
Фингалушка скорчил серьезную мину,
Под сено пожитки мои закопал,
С особым стараньем припрятал дичину,
У ног моих лег — и сердито рычал.
Обширная область собачьей науки
Ему в совершенстве знакома была;
Он начал такие выкидывать штуки,
Что публика с места сойти не могла.
Дивятся, хохочут! Уж тут не до страха!
Командуют сами! — «Фингалка, умри!»
— Не засти, Сергей! Не толкайся, Кузяха, —
«Смотри — умирает — смотри!»
Я сам наслаждался, валяясь на сене,
Их шумным весельем. Вдруг стало темно
В сарае: так быстро темнеет на сцене,
Когда разразиться грозе суждено.
И точно: удар прогремел над сараем,
В сарай полилась дождевая река,
Актер залился оглушительным лаем,
А зрители дали стречка!
Широкая дверь отперлась, заскрипела,
Ударилась в стену, опять заперлась.
Я выглянул: темная туча висела
Над нашим театром как раз.
Под крупным дождем ребятишки бежали
Босые к деревне своей…
Мы с верным Фингалом грозу переждали
И вышли искать дупелей.
Источник: www.culture.ru