18 января московские орнитологи провели очередную перепись зимующих уток — двадцать пятую по счету. Юбилейный учет ознаменовался находками новых видов птиц, которых прежде в столице не было, и показал, что количество водоплавающих в Москве продолжает расти.
Птицы как будто старались преподнести орнитологам подарок по случаю круглой даты: после суммирования данных пятидесяти девяти учетчиков пернатых оказалось — двадцать пять тысяч! Большая часть отмеченных водоплавающих — утки-кряквы (Anas platyrhynchos), их нынешней зимой в Москве насчитали 23,4 тыс. «Это на 12% больше, чем в прошлом году, — сообщила координатор учетов водоплавающих птиц в Москве старший научный сотрудник биологического факультета МГУ , кандидат биологических наук Ксения Всеволодовна Авилова. — Хотя до самого высокого уровня, зарегистрированного в 1990 году — 27,9 тыс., кряквы пока не дотянули. Зато других видов водоплавающих птиц в нынешнем году встречено рекордное количество — 17, что в полтора раза больше, чем в 2008 году».
Разговор с ученым: куда улетают птицы зимой?
Каждый год в январе Союз охраны птиц России организует переписи (их принято называть учетами ) водоплавающих птиц, которые остались зимовать в городах. Идея таких учетов принадлежала классику изучения городской природы зоологу Константину Николаевичу Благосклонову (1910–1985), который вместе с помощником Михаилом Березиным в 1981 году провел их в первый раз. Через четыре года за эту работу серьезно взялась Екатерина Стоцкая, в те годы — сотрудник лаборатории охраны природы биофака МГУ , а традицией учеты стали благодаря студенческой дружине по охране природы биологического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова, где их возглавила Анна Николаевна Пегова.
Первые учеты уток принесли важное открытие: количество незамерзающих водоемов в Москве оказалось намного больше, чем предполагали, и, чтобы осмотреть их полностью, нужно пройти около 300 км. После полного обследования города было разработано тридцать семь маршрутов. А чтоб на результаты учета не повлияли возможные перемещения уток, все маршруты нужно совершить в один день, поэтому на это мероприятие ежегодно приглашают несколько десятков энтузиастов, среди которых орнитологи-профессионалы, студенты, школьники и просто любители природы. В общей сложности за прошедшие 25 лет в московских подсчетах уток приняло участие несколько сот человек, есть даже такие, кто не пропустил ни одного учета!
В последние годы подобные мероприятия стали проводить и в других городах: Санкт-Петербурге , Перми, Новосибирске . В Союзе охраны птиц ратуют за то, чтобы к этим акциям присоединялись все, кто любит природу и интересуется птицами.
Почему же орнитологов так интересуют зимующие утки ? Дело в том, что городские зимовки водоплавающих в средней полосе — удивительный феномен, и при этом — малоизученный. Ведь согласно законам природы, кряквам, так же как и другим видам водоплавающих, полагается на зиму улетать в теплые края. Как случилось, что в этих птицах угас перелетный инстинкт , как им живется в новой среде обитания, и можно ли спрогнозировать дальнейший ход событий?
Утки Москвы зимой
Нарушая традиции
Естественная область обитания перелетных птиц обычно состоит из трех частей: гнездового ареала, области зимовки и зоны миграций, которую они могут миновать без остановки или опускаться для кратковременного отдыха. Но у крякв, ареал которых охватывает умеренные и субтропические области Европы , Азии , северной Африки и Северной Америки , она устроена иначе.
Между северными районами, которые птицы покидают после сезона гнездования, и теплыми зимовками, расположена зона двойного предназначения: для уток, которые совершают перелеты — это транзитная зона, но есть там и постоянные жильцы, перешедшие к оседлому образу жизни. Такое возможно только в тех районах, где зимой водоемы не замерзают.
В американской части ареала небольшие оседлые группировки крякв разбросаны по всем широтам между Канадой и Мексикой . На большей части территории нашей страны эти птицы ведут перелетный образ жизни. С севера Европейской части России и севера Западной Сибири они улетают на зиму к побережьям Западной Европы, из более южных районов Европы и Зауралья к Средиземному морю, на Каспий, в Иран или Ирак , а из сибирских и дальневосточных просторов — в северную Индию , в Китай и Японию . Мест, где кряквы обитали бы постоянно, в нашей стране немного, только в самых южных её пределах да в Калининградской области .
Но если в одних частях ареала эти птицы могут отступать от перелетных традиций, то почему бы этому не случиться где-то ещё? Благоприятные условия для реализации утками-кряквами оседлой стратегии жизни сложились в крупных городах с их теплыми промышленными и бытовыми стоками, которые не дают замерзать ни стоячим, ни текучим водоемам, а коль скоро возникла новая экологическая ниша, то они не замедлили её заполнить.
Хотя большинство птиц, покидая зимовки, стремится вернуться в места, где родились, кряквы нередко отступают от этого правила. Мечение птиц кольцами показало, что с мест зимовки заметное их количество направляется не по «месту прописки», а присоединяется к чужим стаям и направляется в новые для себя места. По пути они могут «отвлечься» на привлекательный водоем — кряквы в этом отношении особенно сметливы. При строительстве водохранилищ , например, кряквы первыми из водоплавающих птиц осваивают новые места обитания и могут загнездиться там в первый же год после заполнения. И то, что именно этот вид первым решился внедриться в город — вполне закономерно.
Когда это произошло? Константин Николаевич Благосклонов (1910–1985) считал, что возникновением московской популяции мы обязаны Всемирному фестивалю молодёжи и студентов , который проходил в Москве в 1957 году. Для оживления городской среды Московский городской исполком Совета народных депутатов распорядился заселить столичные пруды водоплавающими птицами, что и было осуществлено. Из всех выпущенных птиц только у крякв не были подрезаны крылья, но волнения о том, что по осени они присоединятся к перелетным стаям, оказались напрасными. Они не только не улетели сами, но и сработали как подсадные — приманили некоторое количество диких.
Дикие и одичавшие
Так что же за кряквы живут сегодня в Москве: потомки выпущенных или диких? А может быть, это утки, которые спаслись из охотничьих хозяйств, которых выращивают на фермах и выпускают перед сезоном охоты ?
Чтобы найти ответ на этот вопрос, биологам пришлось отловить несколько десятков уток, сделать множество промеров, а потом сравнить с дикими и одомашненными. Ответ был однозначным: в плане анатомии московские кряквы оказались ближе всего к диким перелетным. Но этим сходство не ограничилось. Особенности размножения у «горожанок» совсем как у диких.
У уток на фермах в охотхозяйствах сезон размножения начинается раньше, а заканчивается позже, чем у диких и городских, период откладки яиц длится 85–105 суток, в то время как у городских при содержании в неволе на это уходит 22–55 дней, а у диких — 39–62 дней. Одна самка с фермы в среднем откладывает 50–70 яиц, а дикая и московская, даже во втором поколении невольничьей жизни — не больше тридцати. У диких и городских уток яйца зеленовато-оливкового цвета, а у подсадных преобладают белые да светло-зеленые, и они крупнее.
Вывод таков: московская популяция крякв произошла в основном от диких перелетных птиц, перешедших к оседлому образу жизни, а «фестивальные» утки сыграли роль «провокаторов».
Городская среда встретила их с распростертыми объятьями. Пищи в московских водоемах оказалось достаточно, чтоб прокормить не только несколько сотен выпущенных, но и гораздо больше птиц. Когда учеты только начинались, в Москве насчитывалось около 13 тыс. крякв, тогда казалось: это очень много. Ведь такое количество соответствует примерно 0,3% от всех крякв, зимующих в пределах Европы, в то время как по площади наша столица меньше Европы в десять тысяч раз!
А потом численность поднялась ещё выше и через несколько лет удвоилась. Как удается нашим водоемам прокормить такое большое количество уток? Достигнут ли уже предел? И что будет, когда популяция этот предел превысит?
Еды на всех хватит
Как перелетные кряквы, так и городские употребляют в основном растительную пищу. В отличие от многих других уток, они не любят нырять и предпочитают кормиться там, где могут дотянуться до корма с поверхности. Самое большее, на что они способны, это перекувырнуться вниз головой, оставив на поверхности поплавок-хвост. Поэтому их кормовая зона ограничена самыми мелководьями .
Еду они отцеживают из воды или жидкого ила (буквально пьют его), для чего по краям клюва у уток есть частые роговые зубчики. Могут кряквы кормиться и на суше, ощипывая нежные части растений. Но последовательными вегетарианцами их не назовешь: из ила и воды утки заодно добывают рачков, личинок насекомых и червей . Животные корма особенно важны для них летом, в период размножения, а зимой — растительные, но высококалорийные.
А в городе ещё и люди стали их подкармливать. Насколько важно это для московских водоплавающих, орнитологи узнали десятилетие спустя, после смутных времен экономических перестроек, когда обнаружилось, что численность зимующих уток напрямую связана с благосостоянием горожан и стоимостью хлеба.
Какова предельная емкость городских водоемов, пока узнать не удалось. После рекордного 1990 года, когда число уток доросло почти до 28 тыс., случился экономический кризис , и их численность стала быстро снижаться. К 1997 году в Москве зимовало всего 7,5 тыс. крякв. Но после этого провала популяция снова пошла в рост — как и российская экономика, — и в нынешнем году приблизилась к максимальной величине. Хочется надеяться, что новая волна экономического кризиса не окажется столь же плачевной как для людей, так и для птиц.
Из результатов переписи, орнитологи узнали, что среди зимующих крякв есть две большие группировки. Одна состоит из птиц, обитающих на небольших водоемах в глубине города. Они совершенно оседлые, никогда не покидают город, здесь и зимуют, и выводят утят.
Это те самые утки, которые держатся возле набережных , и, завидев прохожего, устремляются к нему в надежде получить лакомый кусочек. Другая группировка — из птиц пугливых, они предпочитают просторы реки Москвы на выходе из города. Особого патриотизма к столице эти утки не испытывают и в экстремально морозные зимы , какая была два года назад, эти птицы способны откочевывать к югу. Есть кряквы и в Московской области ниже по течению Москвы-реки , но там им живется трудно: браконьеры продолжают охотиться на них даже в зимнее время.
По большому счету, холода городским уткам не страшны, это ещё одна особенность городской среды. Сопоставление температурного графика и изменений в численности птиц показало, что морозы влияют на птиц лишь в периоды бескормицы. В трудное время особо холодными зимами утки находили спасение на прудах Московского зоопарка , но когда экономическая ситуация исправилась и люди снова стали их подкармливать, кряквы вернулись в излюбленные места: на Яузу , в Коломенское , к обводному каналу Москвы-реки, на Царицынские пруды, на Сетунь . И холода им опять не страшны.
И все же, каков прогноз? Согласно теории, если популяция достигает такого размера, что ей уже не достает пищевых или каких-либо иных ресурсов, возрастает смертность. Однако ни в 1990 году, ни в нынешнем никаких признаков падежа среди птиц не было. Все они выглядели здоровыми, активными — на радость учетчикам и жителям соседних кварталов. Значит, предел ещё не достигнут.
Главный специалист по городским водоплавающим Ксения Всеволодовна Авилова считает: «Пока есть город, и горожане к ним относятся сочувственно — утки из города не исчезнут».
Утки в городе
Кряквы очень украшают городскую среду. Селезни — нарядные, с переливчато-зеленой головой, белым ошейником, светлой грудью и кокетливыми завитками из хвостовых перьев, скромные пестро-бурые уточки и очаровательные пуховые утята — они не могут оставить равнодушными ни взрослых, ни детей. Тем более, что они нас совсем не боятся.
Кряквы уже научились попрошайничать: стоит прохожему на набережной остановиться, и утиная флотилия боевым порядком направляется к нему: не принесли ли хлебушка? И мы приносим. Но хорошо ли мы делаем? Может быть, вмешиваться в природные процессы не стоит? Ведь, подкармливая уток, мы ставим их в зависимость, и должны принять ответственность за их будущее — как говорил лис Маленькому принцу в сказке Антуана де Сент-Экзюпери : «Мы в ответе за тех, кого приручили».
«Не кормите уток и гусей! Подкармливая, мы их невольно приручаем. Это дикие птицы, и им полагается держаться в стороне от человека.
Не соблазняйте уток отказаться от перелетного образа жизни!» — такие, или примерно такие объявления можно найти почти в любом американском парке . На некоторых сайтах для любителей природы есть перечни рекомендаций, как отпугнуть уток со своей территории. В чем дело? Может быть, там не любят животных?
Это, конечно, не так: в США очень заботятся о братьях наших меньших. Число любителей наблюдать за птицами — бёрдвочеров — там превышает три миллиона, для их удобства в парках сооружают наблюдательные укрытия, утраивают для птиц прикормочные площадки, выдают бесплатные бинокли — любуйтесь всласть. Так что запрет на подкормку преследует только утиные интересы.
На американском континенте действительно очень озабочены растущим количеством оседлых крякв. Дело в том, что там этот вид стремительно расширяет свой ареал. В начале прошлого столетия кряквы заселяли преимущественно западную часть Северной Америки, а на востоке преобладали их близкие родственники — черные американские кряквы (Anas rubripes). Распространение кряквы на восток привело не только к конкуренции между этими двумя видами, но и к массовой гибридизации .
Источник: www.vokrugsveta.ru
Где утки зимуют: более 7 тысяч водоплавающих остались на природных территориях Москвы
Утиная перепись прошла на природных территориях города в третье воскресенье января. Эколого-просветительская акция Департамента природопользования и охраны окружающей среды Москвы традиционно проходит в одни выходные, чтобы возможная внутренняя миграция не повлияла на точность результатов. Ведь зимой многие водоемы полностью замерзают. «Куда деваются утки, когда пруд покрывается льдом?», — спрашивал герой Сэлинджера. Их не увозит грузовик, просто птицы перелетают на другие водоемы, где есть незамерзшие полыньи. Поэтому если считать их в разные дни, такие перелеты испортят всю статистику.
Считали оставшихся на зимовку водоплавающих и околоводных птиц на водоемах 11 природных территорий Москвы и соседних городских территориях. Специалистам помогали волонтеры и школьники.
«Цель мероприятия – узнать, какие виды пернатых зимуют в городе, собрать данные об изменении их численности и мест обитания. Ведь городская орнитофауна – это один из индикаторов экологической обстановки в городе и состояния водоемов. Этой зимой на природных территориях остались на зиму более 7 тысяч водоплавающих птиц. Большая часть – кряквы, также были обнаружены краснокнижные пернатые – чирок-свистунок, хохлатая чернеть», — сообщила заместитель руководителя ГПБУ «Мосприрода» Вера Струкова.
7337 крякв: 4189 селезней и 3148 уток
Зимняя утиная перепись Совместными усилиями насчитали 7337 крякв, из которых 4189 самцов (селезней) и более чем на тысячу меньше самок (уток): 3148. Но переживать за демографический дисбаланс среди крякв не стоит. Пары у них будут формироваться весной, когда в город вернутся еще и те кряквы, которые по осени мигрировали южнее.
Лидером по кряквам стали природные территории СВАО: там учли 2644 утки. На втором месте водоемы природных территорий «Кузьминки-Люблино»: 1533 кряквы. А специалисты природных территорий «Битцевский лес» насчитали на городских территориях и реке Битца 1152 кряквы.
Из краснокнижных находок в ходе учета в СВАО обнаружены мандаринки (3-я категория редкости Красной книги России, для Москвы это интродуцент), в природно-историческом парке «Измайлово» — чирок-свистунок (1-я категория Красной книги Москвы) и хохлатая чернеть (3-я категория Красной книги Москвы).
Итоги учета, полученные в рамках мероприятий Мосприроды, будут направлены для подведения общих итогов Всероссийской акции «Серая шейка-2022».
Другие новости
- 12-10-2022 Выставку конопли и льна в «Аптекарском огороде» продлили
- 10-10-2022 Любовь нечаянно нагрянет: в октябре у ланей начинается брачный сезон
- 05-10-2022 Заповедная природа станет ближе к жителям городов: в магазинах «М.Видео» и «Эльдорадо» стартует цифровая фотовыставка «Исчезающая красота»
Источник: mospriroda.ru
Утки в Москве: виды, среда обитания
Раньше в Москве гнездилось 12 видов утки, сейчас их всего 9.
1. Утка-кряква 
Первой очень давно пришла в город и закрепилась в нем. Это доминирующий вид, 96% от всех водоплавающих птиц. Остальные водоплавающие птицы по численности не сравнятся с кряквой. 
2. Огари
Аптекарский огород, Москва
Огарь сейчас является вторым по численности видом в Москве после кряквы. Этот вид — искусственный интродуцент. Его долго адаптировали к городу, он начал гнездиться сначала в зоопарке, потом пошел в город. Несколько семей огарей нашли себе городе подходящие чердаки для гнездования — и началось. Сейчас их в зоопарке — около 1100, а сколько расселилось по городским паркам и прудам. 
Огарь и утенок
3. Нырковые утки: хохлатая чернеть
Хохлатая чернеть — третья по численности. Часто гнездятся рядом с озерными чайками, защищающих их от ворон — врага номер один для нырковой утки. 
Москва-река
Телосложение коренастое, с узкой шеей и относительно большой головой, клюв широкий и короткий, На затылке имеется свисающий хохолок. Оперение самок несколько отлично: там, где у самцов оно чёрное, у самок оно рыжевато-бурое. 
Лебедянский пруд, Москва
По размерам хохлатая утка меньше кряквы. Да и весной хохлатая чернеть прилетает позже кряквы, в начале апреля.
Лебедянский пруд, Москва
4. Нырковые утки: красноголовый нырок.
Осел в Косино (8 выводков) и в Люберцах — там его численность выросла аж до 27 выводков. Но дальше востока столицы он не двигается. Видимо, это и есть тот самый случай непереносимости агрессивной городской среды, мешающей осваивать новые места обитания в городе.
Серебряно-Виноградный пруд, Москва
5. Чомга (она же Большая поганка).
Поганка получила название из-за вкусового качества своего мяса, с неприятным запахом.
Большой Дворцовый пруд в Кусково, Москва
Самым распространенным на европейской территории видом является большая поганка, по-иному называемая чомга. Размерами она немного меньше кряквы.
Терлецкие пруды, Москва
Поганковые — хорошие ныряльщики. Они отличаются от уток не только внешне, значительно глубже сидят на воде и питаются рыбой.
Птенцы чомг отличаются полосатым нарядом на шее и голове.
6. Гоголь.
Когда то был вторым давно был вторым по численности. Гоголь, лесная утка, специально интродуцированная в Москву. Его в столице стали расселять в конце 1950-х гг. по программе «обогащения фауны Москвы» перед Всемирным фестивалем молодёжи и студентов 1957 г. 
Лебедянский пруд, Москва
В 2015 г. отмечены всего 6 выводков, из них 3 — на Терлецких прудах (ВАО). 
Самка утки гоголь, Терлецкие пруды, Москва
7. Камышница
Лебедянский пруд, Москва
Камышница — «черная утка» обычно ведёт скрытный образ жизни — несмотря на большую распространённость, эту птицу бывает трудно увидеть в дикой природе. На лбу имеется пятно ярко-красной кожи, которое выглядит как бы продолжением клюва.
Подросток камышницы (она же болотная курица)
8. Чирок-свистунок
Лебедянский пруд, Москва
Чирок-свистунок — самая маленькая из речных уток. У самца только весной яркая окраска головы.
9. Лысуха.
Лебедянский пруд, Москва
Как и у родственной камышницы, на лбу у лысухи имеется «отметина» яркого цвета. Гнездится только на мелководье и при наличии заросли: камыш, рогоз, осока или тростник.
А вы каких уток в Москве видели?
Метки: птицы, птицы Москвы, утки
Источник: lidik2012.livejournal.com
Остаемся зимовать: на водоемах Москвы подсчитали уток
Дмитровское шоссе. Остановка «7-ой автобусный парк». Здесь речка протекает под шоссе в сторону железной дороги Савеловского направления. В этом месте, по моим многолетним наблюдениям зимует серая кряковая утка, прилетающая с севера Подмосковья. Отличить ее от «москвичек» довольно легко.
Дикие утки очень пугливые. К ним буквально нужно подкрадываться. Иначе «охрана» тут же начинает бить тревогу, два-три резких «кря» и вся стая поднимается в воздух. Поди сосчитай их в небе!
А вот уточки, которые вывелись и выросли на столичных водоемах, людей совершенно не боятся. Зимой берут корм чуть ли не из рук.
Над речкой стелется густой «туман».
Не мудрено. Наручный «комп» показывает на воздухе – 18,3 градуса, а в реке как минимум +5.
Рассматриваю стаю в бинокль. Считаю: «один, два, три…восемнадцать…», а вот и охранник. Жирный селезень крутит головой чуть ли не на триста шестьдесят градусов. А где второй? Ага, вот он!
На притопленной коряге стоит, пождав одну лапку, и в мою сторону не смотрит. С твоей-то стороны и подкрадусь к стае. Тихо иду по пушистому, свежевыпавшему снегу. Считаю: «девятнадцать, двадцать… пятьдесят три».
«Жва-жва» – кричит более опытный охранник-селезень и вся стая поднимается с воды. Тут же разбивается на мелкие стайки по пять, семь птиц. Делают большой круг и уходят в сторону железной дороги.
Остается посчитать только «москвичек» возле автобусной остановки, отдыхающих в пушистом снежку после кормежки. Их ровно 27. Четырнадцать самцов (селезней) и соответственно 13 самочек.
Перешел по надземному переходу на другую сторону шоссе. Здесь река делает крутой поворот. Еще одна стая кряковых уток.
Эти были не такие пугливые. По мере моего приближения они спокойно уплывали вверх по течению. Правда одна уточка осталась. Спряталась между затопленных коряг и внимательно за мной наблюдает, полагая, что я ее не вижу. Ну и ладно. Тоже делаю вид, что ее не вижу. Зачем нервировать птичку.
Но снимок все же сделал.
Устье реки Жабинки. Большой Садовый пруд.
Здесь, как обычно, «московская тусовка» кряковой утки. Непрекращающийся гомон и драка за каждый метр чистой воды. Посчитать визуально всех уток нереально. В прошлом году, когда практически не было зимы и в январе стояла плюсовая температура, насчитал здесь 576 голов.
Но сейчас мороз. Полынья, даже при сильном сбросе воды из коллектора речки Жабинка сжата ледяной коркой. Водная гладь составляет примерно 18Х10 метров. Но и этого пространства достаточно, чтобы даже в мороз прокормилось 200-300 уточек.
Здесь зимуют исключительно «москвички». В холода они почти ручные – охотно берут корм от посетителей парка. Кормить уток как мы все привыкли – мякишем белого хлеба – не рекомендуется, лучше заваренным в кипятке зерном злаковых растений (овес, ячмень, пшеница). Категорически нельзя кормить птиц «черным» хлебом, и продуктами, содержащими соль и пряности, проще говоря чипсами, арахисом, попкорном т.д.
Сделал несколько панорамных снимков на воде и на берегу.
Теперь можно домой считать уток на фото.
Речка Лихоборка. Дмитровское шоссе. Остановка «7-ой автобусный парк». Восемьдесят учтенных кряковых уток.
Устье речки Жабинка. Большой Садовый пруд Тимирязевского парка – после подсчета на компьютере трех панорамных снимков водоема и берега у меня получилось 302 головы.
Итого корреспондент «Мой Дом Москва» насчитал 402 головы кряковых уток.
К той цифре я бы добавил еще около двухсот голов уток, ушедших вверх по течению к мосту Лихоборской набережной.
Учет серой кряковой утки оправил в вышеперечисленных локациях САО доктору биологических наук Галине Бугаевой. С ней мы работаем по орнитологии более 40 лет.
Галина Александровна вскоре ответила.
«Спасибо дядя Федор! Твои данные переслала в «Союз охраны птиц России» в отдел по учету зимующих птиц в Московском регионе».
– Основная масса водоплавающих птиц все же покидают наши края, – продолжила уже по телефону орнитолог Галина Бугаева. В основном они зимуют в более теплой Европе, Китае, Индии, Юго-Восточной Азии, на Балканах. Не по тому, что им холодно, а из-за замерзающих водоемов, поскольку это лишает их кормовой базы.
Однако, теплые водозбросы от городских промышленных предприятий образуют многочисленные пространства открытой воды, свободной ото льда, они не замерзают даже в сильные морозы. Сегодня все московские предприятия оборудованы современными очистными системами.
Например, в прошлом году в Москве было зарегистрировано более 10 тыс. водоплавающих птиц оставшиеся в столице на зимовку. Думаю, в этом году показатели учета уток останутся на прежнем уровне, или немного выше, потому что количество добровольных помощников, которые помогают орнитологам год от года увеличивается.
Департамент природопользования и охраны окружающей среды города Москвы и Союз охраны птиц России уделяет большое внимание экологическому воспитанию среди детей и взрослых. Отсюда и результаты. Всем нашим добровольным помощникам за это большое спасибо!
Итак, зимний учет на природных территориях Москвы водоплавающих птиц в рамках Всероссийской акции «Серая шейка» состоялся.
По оперативным данные полученные от ГПБУ «Мосприрода», на природных территориях Москвы остались зимовать 8420 водоплавающих птиц. Львиная доля из них кряковые (8009 особей), из них 3749 самок и 4260 селезней.
Также были замечены и учтены 250 озерных чаек, 90 огарей, 28 сизых чаек, 12 гоголей обыкновенных, 17 черных хохлатых, 4 казарки белощеких, 2 лутки, 1 белолобый гусь, 1 шелохвость гибридной формы.
Кроме того, на территории природно-исторического парка «Царицино» была замечена лисица, наблюдавшая за утками на Царицинских прудах.
Лисы, как и волки, очень умные и рачительные хозяева на своих охотничьих угодьях. Для охоты они выбирают только селезней. Дело в том, что кряковая утка, весной принесет потомство, сохраняя тем самым кормовой баланс для хищников.
Где считали водоплавающих
Сотрудники Мосприроды считали водоплавающих птиц на следующих водоёмах: Москва-река в районе Филевской набережной, от устья реки Сетунь до Андреевского моста, от Нагатинского затона до Бесединского моста; реки Сходня, Яуза, Сетунь, Чермянка, Лихоборка, Рудневка, Городня, Чурилиха, Самородинка, правый приток реки Очаковка, Большой Строгинский затон, Большой карьер в Крылатском, Царицынские и Борисовские пруды от впадения Бирюлевского ручья до поймы реки Городни; Щучий, Нижний и Верхний Люблинские, Шибаевский, Нижний и Верхний Кузьминские пруды и Ивановский отстойник.
Источник: moydom.moscow
Москва и ее утки
Мегаполис Москвы разрастается год от года. Там, где еще совсем недавно были дачные местечки с сосняками и березняками, с прудами и речками, появляются высокоэтажные кварталы, ТЭЦ и бензозаправки. Природа Подмосковья не выдерживает этого натиска, отступая все дальше от городской черты. Но в городских джунглях тоже есть жизнь, которая упорно осваивает искусственную городскую среду. О том, как выживают в условиях города водоплавающие птицы — в интервью орнитолога Ксении Всеволодовны Авиловой, к.б.н., преподавателя биологического факультета МГУ.
Ксения Всеволодовна, так ли безжизненны городские джунгли?
В нашем представлении город губителен для всего живого. Но на самом деле это не совсем так. По последним представлениям ученых, город — это особая не закрытая система с различными не замкнутыми энергетическими циклами. Туда поступает огромное количество свободной энергии, потому что от тех ресурсов, что потребляет человек, масса оказывается неизрасходованными.
Это не только отходы, это тепло, в огромном количестве выливающееся в окружающую среду, это механическая энергия, эвтрификация — поступление биогенов, которые могут использоваться различными живыми организмами. И многое другое. Один из законов существования биосферы в том, что живое вещество все, до чего сможет дотянуться, пускает в оборот. И позвоночные животные — птицы, млекопитающие — являются активными участниками этого процесса.
По количеству свободных ресурсов, по их распределению, город неоднороден. У него огромная мозаичность, гораздо большая, чем в естественной природе, и разных пограничных зон, экотонов там тоже огромное количество, и это создает особое многообразие ресурсов — пространственных, и пищевых, которые годятся для самых разных потребителей. Считается даже, что ресурсы города могли бы использовать, в принципе, все виды, которые способны были бы до них добраться.
Главный барьер — это, конечно, в первую очередь — беспокойство, оно давит и не пускает живые существа к этим ресурсам. Прямое уничтожение животным в городской среде почти не угрожает — в городе нельзя охотиться, например. И еще — немаловажное обстоятельство: в городе никому до животных нет дела — все заняты работой, семьей, и так далее. Никто ничего не видит.
Например, летит над МГУ весной пролетная стая гусей — летит низко, на самом виду, даже слышен гусиный крик. И… никто из горожан даже не поднимает голову! Как ни смешно, это безразличие к живому по соседству, этому живому очень помогает выжить. Есть, конечно, и люди, которые не чужды эстетики, любованию живыми существами, например, утками с выводками, плавающими в городских водоемах.
Что является наиболее важным для видов, приспособившихся к условиям города?
Видам, способным жить в городе, нужна пластичность, достаточно широкая адаптивная ниша, которая позволит им выносить климатический экстрим, всплески беспокойства — шумовых, световых и иных раздражителей. На виды, узко специализированные, это оказывает губительное воздействие, они в городе выжить не способны. Удивительно, но случается, что даже в одной систематической группе есть виды, с «более крепкой психикой», способные выжить в городской среде, и более слабые, которые этого не могут. На водоплавающих птицах мы прекрасно все это видим. Чтобы анализировать все это, нужна система экологических индикаторов, которыми мы сейчас, в частности, занимаемся.
Еще одно важнейшее обстоятельство — как мы знаем, важнейшую роль в адаптации играет популяционный фактор. В городе популяции водоплавающих птиц разорваны, они расселяются по изолированным друг от друга водоемам, но обязательно должны существовать некие связи между этими поселениями — тогда они превращаются в особую метапопуляцию, существующую как единое целое, но на разных «островках живого».
Сейчас многие исследователи приходят к выводу, что причиной внедрения вида в городскую среду является сам рост города. Город разрастается, надвигается на дикие популяции, и как бы «втягивает» их в себя, причем по самым, казалось бы, агрессивным и неподходящим участкам. Если в урбанизированной среде, например, в новом микрорайоне, есть хотя бы маленькие прудики, какие-то карьерчики, пустыри с болотцами — птицы охотно там селятся и начинают жить. Вот начали, например, застраивать Люберецкие поля — птицы оттуда пошли переселяться не куда-нибудь в дикую природу Тверской области — а в город, на Царицынские пруды, и так далее.
В городской среде идет адаптация не на уровне особи, а на уровне популяции. Популяция — бессмертна, как говорили наши классики. Где-то птицы могут пропасть, а где-то одновременно с этим появиться. Город — нестабильная среда, со стохастическими изменениями: где-то могут их исконный пруд зарыть, новый откопать, что-то там разворотить, микрорайон построить.
И все равно, они сумеют отманеврировать, найти себе новый уголок и закрепиться там — такая форма адаптации. Устойчивость и мобильность — залог выживания в городе. Водоплавающие птицы — хорошая экологическая модель.
Сколько же у нас в городе видов околоводных птиц, и каковы они?
Если еще недавно считалось, что в Москве гнездится 12 видов, то сегодня их всего девять. Для этого существует ряд разнообразных причин.
Первой в город очень давно пришла утка-кряква и закрепилась в нем. Кряква у нас доминирующий вид, 96% от всех водоплавающих птиц. Ее, что называется, ничем не уничтожить. На крякве, например, хорошо заметно, что при условии разных форм обмена между разными поселениями этих птиц, они проявляют большую стабильность, наращивают численность.
Например, поселение кряквы на Лихоборке проявляет удивительнейшую стабильность уже несколько лет — 1674 птицы — с точностью до 1 особи! Это пример отменной популяционной устойчивости. Кряквы круглое лето размножается. Большой процент птенцов гибнет, но все равно численность остается стабильной.
Остальные водоплавающие птицы по численности не сравнятся с кряквой. Раньше вторым после нее был гоголь, лесная утка, специально интродуцированная в Москву.
Гоголя в столице стали расселять в конце 1950-х гг. по программе «обогащения фауны Москвы» перед Всемирным фестивалем молодёжи и студентов 1957 г. Из Дарвинского заповедника на Рыбинском водохранилище привозили яйца, и в зоопарке подкладывали их под крякв и мускусных уток. Одновременно развешивали на прудах искусственные домики-гоголятники.
Гоголь делает кладки в дуплах старых деревьев — до недавнего времени их было немало в столице. С 2002 г. начался подъем численности гоголей, достигшей в 2009 г. 58 выводков. Но она резко упала после зимы 2010/2011 гг., когда в Москве прошли ледяные дожди с налипанием мокрого снега, в результате чего было поломано около сорока тысяч деревьев, в первую очередь дуплистых. Развеска искусственных гнездовий пока не смогла приостановить сокращение численности гоголей. В 2015 г. отмечены всего 6 выводков, из них три — на Терлецких прудах.
Огарь — красивая яркая утка — встречается на московских водоемах все чаще и чаще.
Огарь сейчас является вторым по численности видом в Москве после кряквы. Этот вид — как и гоголь – искусственный интродуцент. Его долго адаптировали к городу, старались добиться самостоятельного размножения, это не сразу получилось. Но однажды накопился, видимо, некий популяционный резерв, и он начал гнездиться сначала в зоопарке, потом пошел в город.
Несколько семей огарей нашли себе городе подходящие чердаки для гнездования — и началось. Сейчас их в зоопарке — около 1100. В Европе огарь расширяет ареал к северу, западноевропейские города он заселил. Там, как и у нас, он активно вытесняет местных водоплавающих — потому что эта утка крупная и агрессивная, супертерриториальная, на тех водоемах, где он оказывается с выводками, он соседей выжимает.
В Москве гнездятся две нырковые утки — хохлатая чернеть и красноголовый нырок. Хохлатая чернеть — третья по численности, она как бы незаметная, но очень упорная — вместе с красноголовым нырком они гнездились в одних и тех же местах на отстойниках.
Для них они были очень привлекательны еще и потому, что на отстойниках в изобилии гнездятся озерные чайки, защищающие их от ворон — врага номер один для нырковой утки. Когда отстойники закопали, чернеть сразу пошла в город, раз за разом стараясь закрепиться на разных прудах. Хорошая экстенсивная популяционная стратегия. И — держится на уровне 30 выводков, стабильно.
А вот красноголовый нырок почему-то этого не смог — это не понятно. Оказался слаб. Он осел в Косино, на уровне численности около 8 выводков. А потом застроили Люберцы — и его численность выросла аж до 27 выводков — видимо, за счет подпитки откуда-то извне. Но дальше востока Москвы он не двигается.
Видимо, это и есть тот самый случай непереносимости агрессивной городской среды, мешающей осваивать новые местообитания в городе.
Есть еще утка-широконоска — но она не выдерживает конкуренции с кряквой, всего несколько выводков. Есть два вида чирков, они считаются гнездящимися. Но вот чирка-трескунка уже не находили три года, а чирка-свистунка — уже лет пять. Им нужны луговые болота, мелкие водоемчики, крупные утки их, видимо, вытесняют.
Не-гусеобразные птицы — это чомга, с которой все хорошо. Чомга, как и красноголовый нырок, постепенно переселяется с техногенных водоемов в город, в Царицыно, на Лихоборку и так далее. В Царицыно она просто «расцвела» — ее численность по мере переселения с Люблинских отстойников выросла с 5-10 пар до 27 пар, и этот рост продолжается.
Относительно благополучна камышница. Это птица из отряда журавлеобразных. Она давным-давно, еще в 70-е годы постепенно освоила город. Сначала она сидела по каким-то мелким болотцам. Она же незаметная, ее вообще не видно. Многие принимают ее за утку — пока не видно ее ног.
Сейчас ее численность дошла где-то до 35 выводков, и она спокойно себе существует, причем так же маневрирует, как любая мобильная городская популяция.
Представьте себе — на отстойниках в воде валяются старые холодильники какие-то ржавые кровати, покрышки. И вот я наблюдала, как они лазили по этим кроватям на своих лапах с длинными пальцами, цепляясь за все что можно. Подплывает к покрышке, плавающей в воде, начинает ее вертеть.
Находит на нижней стороне каких-то моллюсков, потом птенчик к ней подплывает, она кормит его этой добычей — трогательно до невозможности. У них есть замечательная особенность — у мамаши есть помощники — старшие птенцы кормят младших — удивительная нежная забота. Эта птица очень устойчивая.
Редки в Москве черношейная поганка и лысуха, которая в Европе — обычная парковая птица, а у нас есть только несколько пар.
Есть ли у водоплавающих птиц какие-то экологические стратегии, помогающие им освоить город?
Конечно. Мы выделяем условно две. Одна — с накоплением в промежуточных участках, рефугиумах с последующим постепенным внедрением и освоением городской среды. Птицы используют богатые жизнью техногенные водоемы и ассоциируют свои гнездовые участки с чайковыми — как «прикрытием» от хищников. Второй вариант— искусственная интродукция, как с огарем и гоголем.
Вы сказали — техногенные водоемы. Неужели эти более чем неприятные с нашей точки зрения места привлекают птиц?
Заселение фауной так называемых техногенных водоемов очень интересно. Такие страшноватые «урочища» часто встречаются на окраинах городов. Они, на поверку, оказываются очень богаты самыми разными ресурсами, очень мозаичны, и у населения считаются «нехорошим местом» — их редко посещают, что для птиц означает отсутствие фактора беспокойства. Это — свободный ресурс.
Птицы, летящие на пролете, с удовольствием используют техногенные водоемы, останавливаясь там на отдых и кормежку, потому что там полно мелких беспозвоночных, водорослей, и всего чего хочешь. Их там никто не беспокоит, они могут сидеть там хоть месяц, могут задерживаться и даже зимовать. Те, кому по силам психологическое давление города, могут оставаться там подолгу и начинать осваивать другие городские водоемы, более агрессивную среду.
А какова картина в зимнее время? У нас ведь немало зимующих уток?
Совершенно другая картина зимой. Незамерзающие городские акватории на пролете могут легко «осадить» многих водоплавающих. Широконоска и чирок-трескунок — это виды чисто перелетные. Они у нас не зимуют. Из северных уток у нас на пролете останавливаются турпаны, большие крохали, иногда длинноносый крохаль, иногда морянки — немного, конечно.
Большой крохаль и луток явно начинают осваивать Москву — их число небольшое, но оно потихоньку растет. Многие виды на зимовке очень многочисленны — например, гоголь — до 2000 птиц, и с каждым годом их количество растет.
А как на фауну водоплавающих влияют работы по обустройству и облагораживанию московских водоемов?
В Москве сейчас активно занимаются обустройством водоемов, созданием «комфортной городской среды». Берега расчищают от растительности, укладывают плиткой или гебионами, отсыпают гравием. Это почему-то считается экологической реабилитацией, но после нее водоем частенько превращается в безжизненную ванну. Но к счастью, природа все сама выравнивает в большинстве случаев.
Фауне города нужны «живые мостики» от одного оазиса до другого. Птицам хорошо — они летают. А вот насекомые этого уже не могут — им не хватает сил на длинные дистанции — по дороге надо где-то сесть и подкрепиться. Популяции насекомых мы можем потерять.
Мы еще в 80-х годах ратовали за то, что нужно сохранить живую сеть московских речушек и прудов, что соединяют между собой все оставшиеся природные островки города. Эта сеть сама по себе служит источником расселения жизни в городе. Этот «экологический каркас» города надо обязательно сохранить и развивать.
Беседовала Екатерина Головина
Источник: scientificrussia.ru